Многогорье Ламбина — ключ к равнине: только взяв эту горную крепость, можно прорваться в степь.
На совещании в штабе командующего фронтом решено идти на штурм. Я доложил генералу результаты работы наших разведчиков: им удалось засечь основные огневые точки, расположение дзотов и определить силу гарнизона…
Предстоял тяжелый бой. Немцы успели возвести на горе многоярусную систему обороны. Гарнизон отборный: два дня назад сюда подтянуты штрафные офицерские батальоны.
У наших гвардейцев только ротные минометы, ручные пулеметы и ограниченное количество патронов: техника и обозы застряли в горах.
На рассвете восемнадцатого января гвардейцы пошли на штурм с фронта.
Стремительным броском было захвачено предполье. Впереди вырос огненный вал: немцы открыли ураганный заградительный огонь.
Гвардейцы окопались.
На востоке послышался гул моторов. Он становился все ближе, все явственнее.
Наши бомбардировщики сделали широкий круг и легли на боевой курс. Казалось, все небо было закрыто самолетами.
Визг бомб, грохот, столбы взметнувшейся земли…
Второй заход самолетов — и снова разрывы фугасных и осколочных бомб.
И опять рев моторов. Теперь бомбардировщики летели бреющим полетом, поливая из пулеметов.
У немцев полная растерянность: их зенитные батареи молчали…
Гвардейцы поднялись. Со штыками наперевес, орудуя гранатами, они прорвали передний край и закрепились на новых позициях.
Дальше идти не было сил: это стоило бы слишком дорого…
Вечером на совещании в штабе был принят план: обойти немцев с тыла через хутор Макартет.
Ночь. Моросил дождь. Воздух стонал от грохота разрывов: это наши эскадрильи волнами штурмовали многогорье.
Сквозь пелену мелкого дождя отчетливо были видны яркие вспышки разрывов, столбы земли, камней, осколков бетона.
А самолеты все летели, и гул бомбежки не прекращался ни на минуту.
Девятнадцатого января предстоял решительный штурм.
И вот многогорье наше.
Когда гвардейцы с фронта ворвались во вторую линию укреплений, в окопах третьей линии уже гремело «ура»: это батальоны, обошедшие с тыла, добивали остатки немецкого гарнизона.
На горе все было разворочено: валялись обломки орудий, пулеметов, трупы…
В стороне, под деревьями, расщепленными бомбами, понуро стояли небольшие группы пленных штрафников-офицеров.
Ключ к равнине был теперь в наших руках!..
Еле волоча ноги, группа Мусьяченко пришла на Планческую в самом конце января. Они чуть живы от усталости. Последние четверо суток почти ничего не ели.
Мы помогли им переодеться, накормили и уложили спать. Петр Петрович пытался было доложить о последней операции, но я приказал ему сначала отдохнуть, а потом докладывать.
Спали гвардейцы ровно двадцать восемь часов. Целый месяц они шли десятки километров под осенним дождем, спали в воде, чуть подернутой тонким ледком, не видели горячей пищи, питались всухомятку, голодали и снова шли в дождь, изморозь, на холодном, пронизывающем ветру. Тридцать дней они каждую минуту рисковали жизнью.
Но они с честью выполнили приказ: взорвали пять больших мостов, пустили под откос более десяти эшелонов с живой силой, боезапасами и машинами, уничтожили много техники, на шоссе истребили сотни врагов.
Они доказали: горячая любовь к родной земле, лютая ненависть к врагу, упорство и воля творят чудеса.
Мы с Ветлугиным подсчитали: одновременно работают на операциях восемнадцать групп нашего отряда, считая, конечно, и наши филиалы.
Госпиталь Елены Ивановны в Красном работал полным ходом. Каждый день жена принимала десятки раненых; санитарные части спустившихся с гор батальонов застряли на перевалах.
Мне удавалось только мельком повидать Елену Ивановну.
— Раненая девушка поправляется, — рассказала жена. — Ее зовут Галя. Она командир разведки. Москвичка. Сирота. Когда она пришла в себя, ее первое слово было «мама». Мы с ней подружились. Она славная, ласковая девочка. И она продолжает называть меня матерью… Я ее выхожу, я поставлю ее на ноги.
Несмотря на страшную усталость, Елена Ивановна чувствовала себя прекрасно: работа не давала ей времени думать о сыновьях.
Немцы штурмовали потерянное ими многогорье Ламбина.
Они подтянули сюда пять дивизий и не считались с потерями.
Гвардейцы прочно удерживали позиции. Наши летчики жестоко бомбили штурмующие немецкие колонны.
Скоро гвардейцы должны были спуститься с предгорий в степь — к Краснодару.