— Эй, кто там есть? Быстро открывать ворота!
Анна Потаповна распахнула обе половинки ворот, и машины въехали во двор.
— Кто здесь есть на заводах? — спросил лейтенант.
Из конторки вышел Шлыков, почтительно снял фуражку и низко поклонился.
— Я остался при заводах, господин офицер. Шлыков моя фамилия. Кладовщик. Работал еще при старом хозяине, господине Родриане. Вот, собрал сторожих и жду вас. Прошу пожаловать.
Немец удивленно смотрел на Шлыкова. А Гавриил Артамонович, с непокрытой головой, все так же, в почтительной, скромной позе, стоял перед лейтенантом.
— Похвально!.. — сказал наконец немец. — Это хорошо! Старый рабочий должен служить старому хозяину. Я — комендант, лейтенант Вебер. Покажите, где поставить охрану. Цехами займется господин фельдфебель Штроба.
Из кабины вылез среднего роста невзрачный пожилой немец.
— Вот этот господин… господин…
— Шлыков, — подсказал Гавриил Артамонович.
— Да, да — Шлыков! — повторил лейтенант. — Он покажет вам все, что осталось от большевиков.
На следующий день фельдфебель Штроба в сопровождении Шлыкова обошел все заводы, все цехи комбината. Он сокрушенно качал головой, видя разрушения, и все время что-то записывал в записную книжку.
А еще через два дня у ворот комбината снова загудела автомобильная сирена. На этот раз на легковой красивой машине приехал какой-то важный немец, высокий, сухопарый, лет шестидесяти.
— Где комендант? — властно спросил он у вытянувшегося перед ним в струнку часового.
Часовой вскочил на подножку, машина въехала во двор и остановилась у главной конторы.
Минут через двадцать к Шлыкову прибежала Анна Потаповна:
— Иди скорей, Артамоныч! Вебер зовет!
Несколько минут она шла молча, следом за Шлыковым.
— Что же делать, Артамоныч? — не утерпела Анна Потаповна.
— Что делать?.. Я уже говорил тебе: спроси у своей совести — она подскажет.
Они снова замолчали. У входа в главную контору Анна Потаповна остановила Шлыкова.
— Погоди, Артамоныч. Слушай: верю я тебе! Понял?
— Понял, — тихо ответил Шлыков. — Я знал, что поверишь. Спасибо. А вот поверят ли другие?..
В директорском кабинете Шлыков застал Вебера и того важного немца, который только что приехал на комбинат. Вебер торжественно представил его Шлыкову:
— Бетрибсфюрер господин Герберт Штифт, представитель акционерного общества «ОСТ», директор-распорядитель акционерной компании. А это — тот самый господин Шлыков, старый рабочий, о котором я уже вам говорил. Большевики разжаловали его из директоров в кладовщики. Он поставил охрану и сдал нам заводы.
— Очень хорошо. Прошу садиться…
Примерно через час Шлыков вышел из кабинета. В приемной его поджидала Анна Потаповна: Вебер по рекомендации Шлыкова назначил ее курьером главной конторы.
— Ну, что, Артамоныч? — волнуясь, шепотом спросила она.
— Ничего, Анна Потаповна. Все в порядке!..
На следующий день рано утром Шлыков перебрался в маленькую комнату по соседству с кабинетом Штифта. Анна Потаповна с удивлением смотрела, как Шлыков сам расставлял в ней мебель.
— Что же это, Артамоныч? — спросила Анна Потаповна. — В начальство, что ли, произвели тебя?
— Да уж не знаю, что и сказать. Приказали находиться здесь. Советоваться со мной хотят.
— Ну, а ты?
— Буду советовать…
Потаповна вздохнула, покачала головой и пошла к двери. Шлыков окликнул ее:
— Погоди, у меня к тебе дело есть. Вот возьми список, обойди всех по этому списку и скажи: новые хозяева требуют явиться в главную контору к трем часам — знакомиться будут. В первую очередь зайди к Лысенко и Покатилову. Ну, а к этим двум, — Шлыков вычеркнул в списке две фамилии, — я сам загляну…
Когда Потаповна ушла, Шлыков надел потрепанную фуражку, взял палку и своей обычной неторопливой походкой отправился на квартиру инженера Юрия Александровича Порфирьева.
За воротами комбината он нагнал Анну Потаповну: она говорила с комсомольцем Мишей, слесарем батуринской бригады из механических мастерских, зачем-то заглянувшим на комбинат. Когда Шлыков поравнялся с ними, Миша отвернулся, сделал вид, что не видит его.
— Ты что это, Мишка, не видел, что ли? Артамоныч прошел! — спросила Потаповна.
— Видел! — вызывающе бросил Миша…
Шлыков услышал ответ комсомольца, и ему показалось, будто кто ударил его сзади. Нелегко было старику после привычного уважения со стороны всех комбинатских рабочих вдруг услышать от мальчишки пренебрежительное «видел!». Потом Гавриил Артамонович свыкся и с этим…