Витя насторожился. Как раз полевые жандармы увели Петю. Может быть, шофер знает что-нибудь о брате? И мальчик, стараясь сдержать в голосе дрожь, спросил:
— Вы что же, и арестованных возите?
Словак ответил, что нет, не возит, — слава богу, этой неприятной работой ему не приходится заниматься. Но машина господина советника стоит во дворе жандармского управления, и шоферу частенько случается видеть, как приводят арестованных. Да и сегодня на рассвете доставили одного безрукого…
— Безрукого? — невольно вырвалось у Вити. — В сером стеганом ватнике?
Шофер, прищурившись, взглянул на мальчика.
— А ты откуда знаешь? Твой знакомый?
— Нет, нет, я так просто спросил…
К счастью для Вити, машина уже подъехала к комбинату и шофер прекратил расспросы. Он предъявил пропуск, машина въехала в ворота и остановилась.
Витя открыл дверцу, хотел было незаметно ускользнуть, но чья-то рука схватила его за ворот. Мальчик поднял глаза. Перед ним стоял маленького роста, тщедушный немец, с лицом, сморщенным, как сухой гриб. Он что-то сердито и визгливо кричал.
Витя готов был ударить этого противного карлика, но вовремя удержался: «Надо все стерпеть, — подумал он, — лишь бы увидеть Лысенко…»
Шофер выскочил из машины. Вытянувшись перед немцем, он что-то быстро говорил ему. Должно быть, объяснял, как мальчик очутился в машине.
Немец выпустил Витю и оглянулся. Невдалеке стояла группа рабочих — они хмуро смотрели на него. Немец порылся в кармане и, криво улыбаясь, протянул Вите денежную марку.
Мальчик машинально взял бумажку. Но вдруг вся кровь прилила к его лицу. Он швырнул марку под ноги немцу и бросился в сторону.
Витя услышал за собой визгливый крик немца. Впереди стоял высокий штабель досок. Мальчик спрятался за него… Все было тихо кругом. Через минуту он выглянул: немца уже не было, машина выезжала из ворот…
…Жандармы вели Батурина по безлюдным улицам. На востоке чуть розовело небо. В этот ранний утренний час, когда улицы пустынны, город показался Батурину особенно чистым и красивым. Он шел по знакомым улицам и с тоской думал о том, доведется ли ему еще когда-нибудь увидеть эти дома, сады, бульвары…
Батурина сопровождали восемь жандармов.
«Важной персоной считают», — подумал он.
О семье он не беспокоился. Он был уверен: Витя разыщет Лысенко, и тот поможет семье… «Но кто же предал?..» На одно мгновенье мелькнула мысль: «Не Шлыков ли? Нет, не может быть!..»
Жандармы подошли к центру города. Здесь, на углу Красной и улицы Пушкина, стоял большой трехэтажный дом под № 33, облицованный светлыми метлахскими плитками. После захвата немцами Краснодара в нем разместилась краевая полиция, но недавно в Краснодар из Майкопа переехало управление полевой жандармерии и заняло этот дом.
«Вот куда ведут, — подумал Батурин. — Плохо: отсюда живым не выйдешь…»
Жандармы вошли через ворота на широкий асфальтированный двор. В глубине его под навесом стояли машины. Одна из них выехала на середину двора. Около нее возился шофер в форме немецкого солдата.
Конвоиры остановились. Жандарм вошел в здание доложить о приводе арестованного. Батурин почувствовал на себе внимательный взгляд. Обернувшись, он увидел шофера, возившегося у машины. По внешнему виду водитель не был похож на немца. И Батурин уловил в его взгляде сочувствие и жалость.
Жандарм вернулся и коротко бросил:
— В подвал!
Широкая лестница вела глубоко под землю. Крутой поворот влево, и перед Батуриным массивная железная дверь. Конвоир постучал. Хриплый голос за дверью спросил:
— От кого?
— От капитана Вагнера.
Дверь открылась. Батурин очутился в длинном пустом коридоре. По обе стороны — наглухо закрытые двери.
Подошел надзиратель и внимательно оглядел арестованного.
Жандарм что-то сказал надзирателю.
— За мной! — приказал тот, обращаясь к Батурину. Они довольно долго шли по коридору, потом остановились перед дверью. Щелкнул ключ в замке. Заскрипели петли. Надзиратель толкнул Батурина в спину. Дверь захлопнулась.
Первое мгновение Батурин ничего не мог разобрать. Через узкую щель почти под самым потолком еле пробивался слабый предутренний свет. В камере стоял полумрак. Батурин шагнул вперед и сразу же наткнулся на кого-то, лежащего на полу.
— Тише, черт… По людям ходишь…
Сказавший это со стоном поднялся. Батурин увидел перед собой обезображенное, все в кровоподтеках лицо.