Когда Витя вошел в комнату, на столе ничего не было, но сбоку, из-под стола, торчало ружейное дуло.
— Эх ты, шляпа! — укоризненно сказал Витя, вытаскивая из-под стола маленькое ружье. — Как же ты так? Уж если прятать, так прятать. А то выставил дуло наружу и думаешь, никто ружья не увидит…
Об этом ружье я расскажу еще несколько дальше. К сожалению; я не знаю точно, что это было за ружье. Мне известно, что еще до войны оно подвергалось многократным «реконструкциям», в чем принимал участие и мой покойный младший сын Геня, что это ружье будто бы на сто метров пробивало пулей полудюймовую сырую доску и к тому же было почти бесшумным. Вот и все, что удалось мне узнать из сбивчивых рассказов ребятишек об этом фантастическом ружье. Доподлинно известно одно: ружье действительно существовало и стреляло так, как положено стрелять ружью.
Витя по секрету рассказал своему другу об аресте старшего брата — он не мог не поделиться с ним этим — и о своей поездке со словаком-шофером на комбинат. О встрече с Лысенко умолчал. А когда Володя узнал, как немец-советник схватил его приятеля за шиворот, а потом посмел дать ему паршивую немецкую марку, друзья решили отомстить немцу и орудием своей мести выбрали замечательное Володино ружье.
Ребята читали, что террористы, организуя покушение на какого-нибудь видного сановника, предварительно вели за ним неусыпную слежку, чтобы установить его обычный распорядок дня. Так они и решили сделать. Но как и откуда следить за немцем? У ворот здания жандармерии не разрешалось даже останавливаться… Приятелей вывела из затруднения давнишняя страсть Володи к голубиному спорту. Мальчик вспомнил, что по эту сторону здания жандармерии стоит дом с большим слуховым окном на крыше. Из этого окна он когда-то гонял голубей. Пробраться к окну нетрудно было по высокой густолиственной алыче. С крыши этого дома, осторожно выглядывая из слухового окна, можно было наблюдать за двором жандармерии.
В тот же вечер ребята тайком пробрались на крышу, заняли свой наблюдательный пост. Они сидели дотемна, но в этот вечер им так и не пришлось увидеть на дворе тщедушную фигурку немецкого советника.
На следующее утро, лишь только наступило время свободного хождения по улицам, ребята снова сидели у слухового окна. Они ждали несколько часов — советник не появлялся. Это было томительно скучно: сидеть на корточках и смотреть, как въезжают и выезжают машины, как, по-гусиному вскидывая ноги, проходит смена немецкого караула, как какие-то подозрительные люди в штатском снуют по двору. Но ребята терпеливо сидели на чердаке.
Наступило обеденное время. В желудках урчало: ломоть хлеба, который они взяли с собой, давно был съеден. Друзья решили: Володя спустится вниз и принесет поесть. Но лишь только он начал перелезать с крыши на дерево, как услышал удивленное восклицание Вити.
Володя бросился к приятелю, выхватил у него из рук ружье и заглянул во двор. Советника на дворе не было. Там, как обычно, стояли машины, медленно прохаживались часовые, суетились какие-то штатские, а между ними спокойно, неторопливо шел худой сутулый человек с длинными волосами, с маленьким кожаным чемоданчиком в руке.
— Ты видишь? Видишь? — взволнованно шептал Витя. — Этот волосатый вчера был на комбинате. А сейчас он здесь! Ходит, как дома. Шпик! Несомненно, шпик!
— Ну и черт с ним — пусть ходит…
— Дурак! Ведь если это шпик, то надо сказать на комбинате!
— Кому же ты хочешь сказать?
— Это уж мое дело!.. Ты сиди, Володька, а я сбегаю…
Не больше чем через час Витя стоял перед Потаповной и та сурово отчитывала его:
— Ты где же это шляешься, хлопец? Была я у твоей матери, а она слезы льет: ушел, говорит, мой меньшой чуть свет, и до сих пор от него ни слуху ни духу. Ты не маленький, должен понимать, что за старшего в доме остался.
— Я не шляюсь. У меня дело…
У Лысенко Витя застал незнакомого ему старика. Этот старик стоял у стола, опираясь на палку. Витя смутился. Анна Потаповна, плотно прикрыв за собой дверь, подошла к Лысенко и стала ему рассказывать, что только что была у Батуриных, что вот этот хлопец дурит, горя матери прибавляет: шляется и глаз домой не показывает…
— Хорошо, Потаповна, разберемся… А ты встань-ка пока в коридоре да посторожи, чтобы кто-нибудь чужой к нам не заглянул… Ну, Виктор, рассказывай, какое у тебя дело?
Витя недоверчиво покосился на старика с палкой.
— Не бойся, — сказал Лысенко. — Говори.
Витя рассказал, что часа два назад по двору жандармского управления прошел без всякой охраны тот самый худой, длинноволосый человек, с которым в прошлый раз Витя столкнулся у дверей Лысенко. Только немецкие шпики ходят так спокойно по этому двору!..