- Принеси мне его ключик от кабинета, а когда он уйдет, я проберусь в кабинет, и положу ему на стол ту картину, что мы вместе сделали сегодня...
Накамура Сора оказалась воровкой и очень дорого поплатилась за это, Сайондзи вряд ли бы спустил такое с рук, она сделала промах, когда решилась на такой поступок.
- Зачем ты дал ей ключ?! - орал он на весь зал.
Слезы текли по пухленьким щекам, бедняжка не мог ничего произнести.
- Нельзя быть настолько доверчивым, глупый мальчишка!
- Может не стоит так строго? - попытался его успокоить дворецкий, - вряд ли он хотел, чтобы так вышло, он ведь еще ребенок...
- Он не ребенок, он мой сын!!! А вы, если хотите остаться на работе, извольте не вмешиваться!
- Папа..., - сквозь рыдания, часто глотая воздух, подбежал к нему Кано.
Рюи презрительно продолжил: "Ты мой наследник, и не можешь быть настолько жалок! Будь мужчиной! Забудь о нежности, сострадании... Не смей впускать кого угодно в свое сердце! Забудь слезы, будь словно твердый камень! Ты создан повелевать, а не пресмыкаться! Ты - Сайондзи!".
За несколько месяцев от его детской наивности не осталось и следа, веселые искорки потухли в глазах, а лицо заключило себя в фарфоровую маску превосходства, осталось мало людей, которых он считал равными себе: отец и двое друзей, остальные же превратились в тряпичные куклы, которыми если будет скучно можно поиграть...
- Одень маску! - строго заявила Мизуки.
- Да не заражу я никого, это всего лишь первые симптомы, я пару дней чай с лимоном попью, и простуда не объявится, - упиралась Хосокава.
- Если не наденешь маску, никакой тебе экскурсии по саду пятнадцати камней* (достопримечательность Киото, главная особенность этого места заключается в том, что с какой бы стороны вы не находились, пятнадцатый камень совершенно не виден)*, а также никаких храмов и в особенности никакого тебе Сайхо-Джи, останешься в отеле, - сказал свое последнее слово Ичиро.
Хикари давно стало понятно, с Гендзи спорить невозможно, и если он говорит, что ее оставят здесь, то это значит, что мимо выхода и муха не пролетит.
Остаться в отеле между прочим было очень даже заманчиво, столько услуг и развлечений, затраты которых брала на себя школа благодаря какому-то благотворителю, и во сне бы не приснилось. Но опять-таки, в таких случаях Хикари вспоминала знаменитую фразу: "Умом Россию не понять...". Когда почти все остальные из ее группы решили остаться и просто отдохнуть, она твердо была намерена следовать программе. Даже если мероприятия были образовательными, чаще всего школьники были предоставлены сами себе, принуждать их никто и не пытался...
Ради того, чтоб побывать в Сайхо-Джи она выпросила три дня отгула с работы, и оставаться ни с чем она не захотела.
- Я не понимаю, что здесь такого..., - буркнул Сайондзи, если храмы и камни он выдержал, то в конечном пункте промолчать терпения не хватило: обязательная двухчасовая лекция, а также написание сутр перед тем как войти в сад, чуть ли не свели его с ума.
- Ты сам на это подписался, приятель, - с ехидной усмешкой констатировал Кудзе, - собрал тут, понимаешь ли, консилиум, а самому свалить невтерпеж, нет уж... Наслаждайся...
Кано скривился и уставился на Хикари, которая неподалеку аккуратно перебирала листики на деревьях.
Парень изумленно понаблюдал за ней, а потом, не удержавшись, подошел ближе: "Зачем ты это делаешь?".
- Что?
- Трогаешь, рассматриваешь, как будто никогда в жизни деревьев не видела.
- Я просто любуюсь...
- Чем?
Девушка повернулась к нему лицом: "Дай руку...".
- Зачем..., - с опаской спросил он, отшатнувшись в сторону.
Из-за больничной маски он не мог видеть ее лица, но выражение глаз, в очередной раз намекнувшее, что он просто идиот, говорило само за себя.
Хосокава взяла его ладонь и поднесла к одному из листиков, осень уже полным обиходом начинала брать свое, но его краюшки пока не засохли, а просто приобрели желтоватый оттенок, лучики, которые редким кусочками пробирались сквозь него, освещали все жилки, паучьей сетью разбившейся по поверхности.
Затем Хикари опустила его ладонь и поднесла к коре, покрытой ярко-зеленым мхом, Кано перебирал пальцами по мягкой зелени, чувствуя каждую ворсинку под своими пальцами.
- Хочешь знать, чем я любуюсь? - наконец сказала она, - Взгляни на все моими глазами.
Золотистый пруд формы китайского иероглафа "сердце" играл со светом, разбившийся на маленькие искорки, бегающие по воде. Посреди на небольших островках белые цапли, грациозные и величественные невольно заставляли восхищаться собой. И зелень, покрывающая практически все вокруг, внушала спокойствие и умиротворенность...
- Здесь так хорошо, разве может быть что-то прекрасней..., - в глазах девушки бурлило восхищение.
Сайондзи глубоко вдохнул, и хотя ему было трудно что-либо предпринять, он все же решился: "Ты...".
Хикари застыла не в силах разобраться, будто её окатило ледяной волной, она прикусила губу, а затем резко замотала головой в стороны: "Н.. н... не надо...".
- Что? - его взгляд приобрел растерянный вид и забегал из стороны в сторону, дыхание стало прерывистым, парень скривился от потрясения, он снова открыл рот, но не смог ничего сказать, но собрав волю в кулак, продолжил, - Почему? Я не понимаю...
Теперь уже Хосокава находилась в возмущении, из ее груди вырвался нервный смешок.
- Я думал, что все разногласия позади, ты приняла мой подарок, к тому же я отличная партия, тебе не надо ни о чем волноваться, я могу дать тебе все, что захочешь.
- Какой еще подарок?! - не выдержав, она повысила голос.
- Серьги с бриллиантами.
- Так это ты?! - удивлению девушки не было предела, - я их не носила, можешь забрать.
- Нет, - твердо стоял на своем Сайондзи.
Хикари попыталась успокоиться: "Зачем тебе это?".
- Ты мне нравишься, настолько нравишься, что я уже схожу с ума!
- Кано, ты понимаешь, что для меня это значит? Я солгала, когда сказала, что не смогу простить, я уже простила, ведь ты меня практически спас... Но неужели ты думаешь, что после всех твоих выходок, которые ты вытворял, я смогу что-то к тебе почувствовать? Я не мазохистка. Просто забудь обо мне, ты не можешь любить меня, просто не можешь...
Хикари решила не продолжать, и резко повернувшись, быстрым шагом направилась в сторону группы.
Отвергнутый был опустошен напрочь, он тяжко вздохнул, сдерживая боль, он не плакал, но был готов разразиться воем как дикий волк.
- Конечно..., - подумал Кано, - разве монстр может любить...
Человек может измениться равно как в худшую сторону, так и в лучшую. Но все же, не надейтесь, что они сделают это ради вас... В лучшую сторону люди меняются не для других, а для самих себя. Сколько из нас считает, что для таких "особенных" как мы, любой, кто носит за собой грехи, сделает все... Не обольщайтесь, кто никогда никого не любил кроме себя - не полюбит вас, у кого всю жизнь были другие ценности - не поменяет их на ваши. Забудьте о том, что вы "не такие как все". Может, у кого-то действительно вышло достучаться до чужого сердца, но не потому что он самый лучший и потрясающий, просто так вышло... Само по себе...
Хосокава сидела в раздумьях за столиком в ресторане отеля, ковыряя вилкой уже давно остывшую креветку.
- Можно? - рядом оказался Гендзи, и, дождавшись кивка, уселся на соседнее место.
- Это какой же дурак столько денег на какой-то ужин потратил? - спросила она.
- Тот самый, который дарит подарки без имени отправителя...
Девушка перестала ковыряться и перевела взгляд на Ичиро: "Откуда узнал?".
- Своими глазами видел,- он сделал глоток вина,- Да... Просчитался дружище... Хотя я другого не ожидал.