Приземлились хорошо, захожу в здание аэровокзала. Таможня, дипломат, паспорт. Десять утра. Выясняется, что этот аэропорт находится в тридцати километрах от Рима, ваще у черта в заднице. То, что было сбоку от аэропорта, называлось не то Чамупино, не то Чиполино. Ах, аэропорт Рим-Чампино, вот так. Ищу общественный туалет, ничего так, чистенько, уютненько, просторно и кабинок много. Кабинки просторные, народу — никого. В кабинке достаю сыщика и мелкого.
— Где мы? — синхронно прямо вопрос.
— Вы в сортире. Римский аэропорт. Что делаем дальше, в зале есть телефоны-автоматы.
— Идем звонить папе.
— Как тут с безопасностью, Пьер? Давай выйдем вдвоём, ты позвонишь, я подстрахую.
— Нет. После всех последних событий, не чувствую себя в безопасности. Иди один, позвони вот по этому номеру. Пропусти семь звонков, повесь трубку. Покури, позвони опять. Спроси: Марк? Если ответит, что Марк, скажи по-русски: фиолетовая омега. Он скажет адрес, едешь на такси туда. Дальше по обстоятельствам.
Беру клочок туалетной бумаги с номером. Таки да, в семидесятые годы, в сортире римского аэропорта, свободно висит туалетная бумага. Прячу объекты в хран. Иду в зал.
Десяток телефонов-автоматов в ряд, два заняты.
— Макс, как звонить, нужна мелочь или жетон, у нас нет местных денег.
— Сейчас, шеф, уже сканирую. Устройство примитивное, можно позвонить и так, но для блезира кинь мелкую, вот эту чешскую монетку. Механизм я придержу.
Набираю номер, семь гудков, вешаю трубку, монетка вылетает в возврат. Какой честный автомат, непохоже, что итальянский. Покупаю газету в киоске, даю один доллар. Девушка в ответ молча выдает горсть итальянской мелочи. Опять иду к автоматам. На этот раз ответили сразу.
— Марк?
— Марк.
— Фиолетовая омега.
— Наконец-то. Виа Мариано Фортуни пять.
Медленно иду через зал к выходу. Макс анализирует местную речь, проникается. Выхожу, начинаю озираться, такси подкатывает само. Сажусь рядом с водилой, называю адрес. Он начинает трещать, что это район богатых вилл, сеньор там живёт? Нет — говорю — курьер. Почувствовав родственную душу тот завелся с удвоенной силой, что де как он понимает, всё время в пути, на ногах. Поддерживать разговор совсем не требовалось. Достаточно иногда вставлять «си сеньор», «грацие сеньор». К концу поездки я уже сносно знал итальянский. Осталось попрактиковаться в произношении. Виа Мариано Фортуни пять оказалось живописным тупиком, вокруг увитые ползучими растениями стены и в торце железные ворота с калиткой. Вручаю таксёру пять долларов и посылаю его в сон-паралич, он так и застыл, глядя в пространство. На заднем сиденье проявляю клиентов. Говорю им сидеть, выхожу с намерением долбануть ногой в калитку, но она распахивается сама. В проёме стоит достаточно мощный товарисч, на весь проём как раз. Смотрит на меня.
— Константин, русский, телохранитель Марка Анатольевича.
Спрашиваю ласково, по-русски, без обиняков:
— Херли вылупился, Костик, где Марк, я ему эмигрантов притаранил.
— Не идет Вам роль блатного, Ваше благородие.
— С чего взял?
— Да уж насмотрелся, отличу как-нибудь. У блатных взгляд дерзкий, а чтоб вот так свысока, как кот на мышь, это не про них.
— Уел.
Да что они взялись, меня с котом сравнивать. На заднем плане дикий ржач Макса.