Ясно, спи Курт, до утра. Выходим во двор, Макс сканирует общее состояние кошачьих.
— Животные в ужасном состоянии, почти все больны, у многих травмы. Голод и обезвоживание. Всего четыреста тридцать семь особей обоего пола, четыре кошки беременны на ранней стадии.
— Забираем всех. Как лечить будем?
— Мне видится всё это так. Подхватываю полем, очистка шерсти и малое исцеление, внутри поля эту процедуру можно проделать с легкостью. И в карман. Потом найдем подходящее место, достанем, покормим-напоим и осмотрим более тщательно, кому надо — среднее исцеление.
— Приступаем.
Далее так и прошло, я медленно шёл вдоль клеток, Макс распылял дверцы и прятал котеек в карман.
Потом я прошел обратно сквозь клетки, распылив их без остатка. Проблему это не решит, да и проблема эта вечная, но сделаем что сможем. Можно же было создать приемлемые условия и ветеринарное обслуживание. Хотя бы нормально кормить… Достаю аэрозольный баллончик с красной краской и пишу по-немецки на стене сарая: уроды, прекратите издеваться над животными!
Вылетаем в сторону Голландии.
Глава 24
— Цель визита в Голландию? — Приуныл я чего-то.
Во время полета ЭМсканер несколько раз пикал, но искры были зеленые и мы даже не пытались проверять. Маги нас не интересовали. Несколько раз пришлось уходить в сторону от дождевых фронтов. Рассвет застал нас в центре Амстердама, в Остер парке. По привычке сел на зеленое пятно.
Побродил по парку, вышел на стулья со столиками. Решил, что это знак, здесь до обеда нечего и пытаться найти открытую кафешку, сегодня воскресенье. Достал коньяк, черную икру в вазочке, десертную ложку. Ну здравствуй, Амстердам, я по тебе скучал. Веселый, чистый город, счастливые, доброжелательные люди. Помнишь, как мы зажгли тут у тебя в девяносто седьмом. Хотя да, тогда был другой Амстердам. Здесь только семидесятый год. Закурил сигару и долго сидел, отдыхал. Летать в распятом виде имитируя крылья, не так уж и легко. Когда летишь — азарт, в горячке не замечаешь, как устал. Потом отпускает, на земле. Девица в спортивках в обтяжку, косясь на меня, трусцой бежала в сторону парка. Салютую ей фужером с коньяком. Блаженны придурки, которые пьют по утрам коньяк, как воду. А что поделаешь, у каждого свой ритм жизни.
— А что Макс, не начать ли нам вести описания наших похождений. А то вот так пройдёт лет двести, многое забудется, эмоциональный окрас не тот, опять же.
— Да как же оно забудется, шеф, у меня всё на записи, можно сказать сплошной видеофильм. В любой момент продемонстрировать могу.
— А вот теперь представь, чтобы создать роман по твоим видеозаписям, сколько времени надо потратить на просмотр? Тех же сто лет? Ладно, включая быструю перемотку неинтересных кусков, это всё равно пропасть времени. А написанная буквами на бумаге книга, это совсем не то, что видеофильм. Тут подход нужен.
— Ну это да, читать мне нравится больше, чем кино.
— Поэтому давай вести дневник в записях от руки. Как назовём наше произведение?
— Какой-нибудь "Дневник путешественника…"
— Ага, проходимца. В принципе, любая литература переполнена различными "дневниками". "Дневник кота", "Дневник кота убицы", "Дневник кота сапиенса" и прочие дневники. Давай назовём просто: "Записки прохожего". Того самого прохожего, который всё время стоит за спиной своих героев и бредет вместе с ними в тумане… Вести описания будем простым разговорным языком, без литературных изысков. От всего этого: "Милостивый государь, не соизволите ли Вы выйти вон…" тошнит уже на первой странице. С другой стороны, есть прорва читателей, которых корёжит от слов "балатория, левольверты или луч лазаря". От последнего они просто в памороках биться начинают. Этого постараемся избежать, по возможности.
— Читал я у тебя в памяти отзывы читателей на произведения фантастов твоего времени. Почему-то в основном гнусная критика и плохие отзывы. Вполне годная фантастика, близкая к реальности, по моим понятиям. Всё это есть, и планеты Содружества, и дикие планеты с магией и средневековьем. И попаданцы, и перерожденцы встречаются в реале. Но зачастую слог написания прост и именно к этому придираются.
— А, забей. У этих зачастую своя фантазия убогая, а эмпатия отсутствует. Проникнуть в мир произведения они не могут, остаётся критиковать общие ошибки. Им бы ведомость приходно-расходную почитать или амбарную книгу. Вот где музыка сфер, как сказала мне одна главбухша в прошлой жизни.
Амстердам просто очень хорош, бесспорно хорош. Здесь можно ходить одетым самым причудливым образом, никто и глазом не моргнет. На мне черный комбез испанских командос и берцы. Пойду погуляю по городу. Гуляю до десяти часов, потом недалеко от порта, достаю саквояж, набитый тряпьем, захожу в большую гостиницу. Бодренький портье, на голландском спрашивает меня, не угодно ли мне снять номер.