– Ждите нас с победой, — заверил Петр Петрович командира и комиссара.
И снова, почти без отдыха, роты вышли на задание. К месту прибыли в полночь. На этот раз, прежде чем начать бой, заминировали дорогу с обеих сторон от станции.
Девятая рота перешла железнодорожное полотно в стороне от станции. Она должна была уничтожить доты и ударить по врагу с тыла. Остальные роты наступали непосредственно на станцию.
Немцы явно не ждали нашего повторного нападения. Это позволило ротам подойти близко к станции. И хотя часовой поднял тревогу, партизаны сумели почти без боя захватить помещение, оказавшееся складом вещевого имущества. Завязался бой. Роты залегли. Казалось, и на этот раз нам не удастся полностью овладеть станцией.
– Мальчишки, вперед, черт возьми! Вперед! — выкрикнула в тот момент отважная и по-мальчишески озорная автоматчица второй роты Нина Созина и бросилась вперед. Ее примеру последовали остальные.
– Гранатами, гранатами, — горячился Костя Рыбинский.
– Дадым жизна! — кричал Вано Рехвиашвили, посылая длинные очереди из своего пулемета.
Гранатные взрывы чередовались с автоматными и пулеметными очередями. Девятая рота заставила замолчать немецкие пулеметы в дзотах. Гитлеровцы начали удирать со станции. Но тем, кто засел в зданиях, путь к отходу был отрезан. В дело вступили минёры. Взлетели в воздух стрелки, семафор, связь.
Вспыхнули служебные здания и подсобные постройки…
Задание было выполнено: вражеский гарнизон разгромлен, путевое станционное хозяйство разрушено. В наших руках оказался склад с зимней одеждой. Особенно радовались партизаны сверкающим белизной новым полушубкам. Ведь зима, как говорится, на носу.
В бою за станцию Демихи мы потеряли троих товарищей. Володя Лапин получил легкое ранение, а у ног Кости Рыбинского взорвалась немецкая граната и взрывной волной ослепила его. И теперь Костю вели под руки его дружки Володя Савкин и Костя Стрелюк.
В отряд с нами пришло пополнение: человек тридцать из местной молодежи. Многие вместе с нами участвовали в бою.
Разгромом лоевского гарнизона и проведением операции на железной дороге Гомель-Калинковичи наше соединение начало свои боевые действия на правобережье Днепра.
Не задерживаясь больше в Лесном, отряды с утра 17 ноября выступили на юго-запад. Предстояло переправиться через Припять. Нас это беспокоило, так как мостов на реке не было, а морозы стояли еще недостаточно сильные, чтобы сковать воды прочным льдом. Но, прежде чем подойти к Припяти, мы встретились с трудностями иного характера.
На первом же переходе колонна уперлась в топкое болото. Непрочная кромка замерзшего болота не выдерживала лошадей, трескалась, и на поверхность выступала вязкая жижа. Подводы увязали. Люди надрывались, помогая лошадям. Две автомашины, которые разведчики захватили в Новых Барсуках, пришлось бросить, переложив груз на подводы. Чем дальше пробирались, тем труднее это нам давалось. По колонне пронеслась команда:
– С пилами и топорами – вперед!
Застучали топоры, завизжали пилы: начали валить лес, рубить кустарник и укладывать дорогу настилом. Выложим несколько десятков метров, протолкнем десяток подвод и снова за топоры и пилы. Лошади брали рывками. Подводы скакали на бревнах, попадали колесами в колдобины, опрокидывались, и из них прямо в грязь вываливались раненые. Не утихали стоны, крики, ругань.
Оберегая раненых, партизаны повозки переносили на руках. Беда заключалась еще и в том, что пройдет часть обоза, разобьет дорогу и вновь приходится восстанавливать настил. И так весь день без передышки.
Наконец к вечеру болото осталось позади. Однако марш был сорван. Люди и лошади выбились из сил. Нужна была передышка…
С утра 18 ноября подул холодный ветер. Полетела снежная крупа. Поеживаясь, партизаны шли ускоренным шагом. Маршрут большей частью проходил по открытой местности. Но вот колонна вошла в большое село Юревичи, пересекла его и свернула к реке, но мы еще долго шли кустарником, обходя песчаные дюны и небольшие озера.
При виде реки наше беспокойство усилилось. Еще бы! Припять покрылась тонким слоем льда и то не везде. Местами виднелись незамерзшие полыньи.
За рекой раскинулось село Барбаров. Там конечный пункт сегодняшнего перехода… Разведчики начали прощупывать лед, отыскивая направление для переправы. Под их ногами лед слегка прогибался и потрескивал, но не ломался. Все дальше и дальше от берега уходили Черемушкин, Лучинский, Журов и другие разведчики. Мы следили за ними. На противоположном берегу собирался народ. Вдруг видим, оттуда к разведчикам направился кто-то из жителей села. Он размахивал руками и что-то кричал. Ветер доносил до нас обрывки фраз:
– Куда вы идете!? Провалитесь! Река еще не стала…
– Не волнуйтесь, папаша! — кричал в ответ Павлик Лучинский, продолжая путь по льду.
– Еще никто из местных не переходил, а вы обоз… Потопите.
– Да ведь нам сильно надо на тот берег, а если надо, значит перейдем… – доказывал Митя Черемушкин…
Еще разведчики не достигли противоположного берега, а Ковпак подал команду:
– Всадники, на лед!
Первым поспешил юный разведчик Миша Семенистый на маленькой шустрой лошадке: лед угрожающе затрещал, но не проломился.
– Осел на воду, — с видом знатока сказал Панин.
И действительно, когда вслед за Семенистым поехали другие всадники, то слышалось лишь тихое потрескивание. Так один за другим на том берегу оказался весь взвод конных разведчиков во главе с лихим Мишей Федоренко.
Началась переправа обоза. Для безопасности подводы пускали с промежутками в пятьдесят метров. Но ездовые поверили в счастливую звезду и все сокращали и сокращали расстояние.
– Сколько живем здесь, никогда не видели такого чуда, — разводили руками жители.
И было чему удивляться. Ведь всего в пятнадцати-двадцати метрах в стороны от переправы виднелись открытые полыньи, из которых выплескивалась вода, растекаясь по льду. В некоторых местах вода подходила к нашей дороге. Пришлось настелить сена, чтобы колесами подвод и подковами лошадей не разрушить лед. Однако и это мало помогло. На льду появились провалы и все-таки, лавируя между ними, ездовые пробирались вперед.
Орудия командир не решился пускать через реку по льду. Они были перевезены на пароме несколько в стороне от ледяной переправы.
– Наверное, так и не бывало никогда, чтобы в одно и то же время, рядом существовали две различные переправы: зимняя и летняя, — сказал удивленный Гапоненко…
Весь день и до поздней ночи ползли подводы по льду, А на следующее утро западный ветер принес потепление. Лед покрылся водой, а еще через пару часов невозможно было перейти пешему, не говоря уже об обозе. Стоило нам задержаться на сутки, и мы не сумели бы переправиться через Припять.
Оставив позади себя Припять, соединение углубилось в Полесье. Среди лесов там разбросаны села, деревни и много мелких хуторов. Почти в центре Полесья, недалеко от границы двух братских республик - Белоруссии и Украины, расположен районный центр Лельчицы. Этот район и был облюбован Ковпаком и Рудневым для базирования отрядов.
ПАРТИЗАНСКИЕ „КАННЫ"
Впереди простиралась сплошная полоса лесов. Теперь, не опасаясь авиации, мы могли совершать дневные марши. Встреч с крупными силами противника пока не предвиделось. Мелкие же гарнизоны и полицейские участки, разбросанные в Полесье по селам и местечкам, узнав о нашем продвижении, начали спешно готовиться к обороне. Но когда мы с ходу разгромили несколько таких гарнизонов, а соединение Сабурова овладело районным центром Словечно, перепуганные полицаи, спасая свои шкуры, в одиночку и группами устремились в Лельчицы под защиту немецкого гарнизона.
Гитлеровцы из трех районов Полесья создали округ с центром в городе Лельчицы. Это был их опорный пункт в глухом районе Полесья. Здесь сосредоточились немецкие окружные власти, полицейское управление и военная комендатура с гарнизоном около трехсот солдат и офицеров.