За последнее время к нам начали поступать сведения, что среди солдат и офицеров словацкого полка, который был расквартирован в городе Хойниках, растут симпатии к Советской Армии и советским партизанам. Даже приводилось несколько примеров, когда командир полка отпускал на свободу задержанных партизан. В полку крепла вражда к гитлеровцам. Эти данные подтвердил перебежавший к нам словак Андрей Сакса.
Бывший поручик Андрей Сакса командовал автомобильной ротой в словацком полку. Патриот своей родины, он всей душой ненавидел швабов, как он называл гитлеровцев, и сочувствовал советскому народу. Свое недовольство порядками Андрей высказывал офицерам-однополчанам. Те соглашались с ним, но советовали остерегаться гестаповцев. Терпению пришел конец, когда он увидел, как фашисты вели на расстрел местных жителей, обвиняемых в сочувствии партизанам. Андрей Сакса с несколькими солдатами-словаками разогнал немецких палачей и освободил советских граждан. Этот поступок мог стоить ему жизни, если бы не заступился командир полка подполковник Гусар Иозеф. Поручик был разжалован в рядовые. Командир полка взял его шофером на свою машину.
Гитлеровцы не доверяли словакам и насаждали в полку свою агентуру. За подозрительными была установлена слежка.
Андрей решил бежать к партизанам. Для осуществления этого замысла ему пришлось уничтожить гитлеровского сыщика, который преследовал его на каждом шагу.
Приход Андрея Саксы в отряде вызвал разные суждения. Одни верили в искренность слов перебежчика, другие все его сообщения брали под сомнения, даже склонны были считать его провокатором. Кто прав – могло решить только время.
– Вы говорите, что в полку есть солдаты, желающие перейти к партизанам. Почему же они не делают этого? — спросил Вершигора.
– Напуганы фашистской пропагандой о расправе партизан над пленными, боятся, — ответил Андрей.
– Это все фашистские сказки. Мы принимаем всех, кто приходит к нам с чистой совестью, кто честно хочет вместе с нами бороться против общего врага – фашистов. У нас сражаются мадьярские граждане, которые пришли к нам в прошлом году… Вы сумеете передать это товарищам?
– Да, — коротко ответил Андрей.
Вечером Андрей Сакса ушел в Хойники и через несколько дней возвратился с пятью вооруженными товарищами. В расположении полка он разбросал листовки, которые ему вручили в штабе партизанского соединения. Андрей и еще один словак были зачислены в разведку, а остальные в другие роты.
– Почему бы не попробовать договориться с этим словацким подполковником о переходе его с полком на нашу сторону? — сказал товарищ Демьян.
– Но как?
– Написать письмо.
– Письмо написать можно. А как его передать? - рассуждал Руднев. — Если оно попадет к немцам, погубим человека. Допустим, письмо попадет подполковнику, тогда кто же принесет ответ?
Осуществить этот замысел можно было лишь послав своего человека. Этот человек должен лично встретиться с подполковником и передать ему письмо.
– Петро, ты отвечаешь за разведку, тебе и карты в руки. Маракуй, — сказал Ковпак Вершигоре.
Трудная задача. Требовался надежный, смелый, решительный, сообразительный и выдержанный человек. Перебрав в памяти всех разведчиков, Петр Петрович остановил свой выбор на Александре Карповне.
Двадцатидевятилетняя учительница Александра Карповна Демидчик в отряд пришла в Мухоедах, оставив свою единственную дочь на попечение бабушки. Муж ее был на фронте.
– Хочу быть полезной Родине, принимайте в отряд, — сказала она Вершигоре требовательным тоном.
Черные сросшиеся брови, суровый взгляд черных глаз, плотно сжатые губы свидетельствовали о твердом и сильном характере женщины. Высокая, угловатая и по-мужски крепкая фигура говорила о том, что учительница не чуждалась физического труда.
– А где вы хотите партизанить? — спросил Вершигора, рассматривая Александру Карповну.
Женщина ничего не ответила, только удивленно и в то же время вопросительно подняла брови.
– На кухне или в санитарной части? — уточнил свой вопрос Петр Петрович.
– Только в разведке, — отрезала Александра Карповна.
– Вас, наверное, разведчики сагитировали? — спросил Вершигора, намекая на то, что у нее в доме располагалось отделение Осипчука.
– Нет, немцы, — без улыбки ответила Демидчик.
– А вы понимаете что-либо в разведке?
– Научите, я понятливая… Для начала могу сходить, например, в Овруч. Там стоит словацкий гарнизон…
Нас интересовал этот гарнизон, поэтому Вершигора согласился. Это было первое задание новой разведчице, которое она с честью выполнила.
Не прошло и месяца с того дня, как Александра Карповна была зачислена в разведку, а ее авторитет среди партизан сильно вырос. Перед ее строгим взглядом и тихой иронической улыбкой робели даже такие ретивые разведчики, как Митя Черемушкин и Федя Мычко. С чьей-то легкой руки разведчики стали называть ее Карповной. Вскоре во всем соединении новую разведчицу знали как Карповну.
– Как новенькая? — спросил я однажды Володю Зеболова.
Тот махнул култышкой правой руки, крутнул патлатой головой, посмотрел вокруг — не подслушивает ли кто — и доверительно сказал:
– Ох, и женщина! Посмотрит своими глазищами — словно кинжал вонзит, а если еще покачает головой, то хоть сквозь землю проваливайся.
– Грубая?
– Что вы? — спохватился Володя. — Душевный человек. Но в ней есть что-то такое, что заставляет уважать ее и побаиваться. Большой воли женщина… Дисциплину любит.
Не удивительно, что именно Карповне решил Вершигора поручить выполнение этого ответственного задания.
Посыльный Миша Семенистый застал Карповну у костра, где она готовила обед для разведчиков. Надо сказать, что она зарекомендовала себя искусной поварихой.
– Вас вызывают в штаб, — сказал Миша, глядя на учительницу влюбленными глазами.
– Что там, Мишутка? — ласково спросила Карповна паренька. Так, наверное, она обращалась со своими воспитанниками.
– Не знаю. Подполковник Вершигора вызывает.
Карповна не спеша вымыла руки, вытерла их полотенцем, поправила волосы и по-деревенски повязала платок на голове, завязав его концы под подбородком.
– Пойдем, — сказала она и направилась вслед за Мишей.
Через несколько минут Александра Карповна уже беседовала с Вершигорой.
– Предстоит очень ответственное и трудное задание, — сказал Петр Петрович.
– Какое? — насторожилась Карповна.
Вершигора заговорил тихим спокойным голосом, не спеша, казалось старался дать возможность разведчице осознать всю сложность выполнения предстоящей задачи. Карповна слушала с большим вниманием, терпеливо, ни разу не переспросила. Не проронила ни одного слова даже тогда, когда Петр Петрович закончил. Продолжала сосредоточенно думать. Взгляд ее стал жестким. Лоб перерезала глубокая упрямая складка.
– Сможете выполнить это задание? — спросил Вершигора, с надеждой глядя на Карповну.
– Подумать можно? — проговорила она спокойно.
– Пожалуйста.
Карповна поднялась и пошла в лес, в сторону от партизанского лагеря.
Трудно сказать, что у нее было на сердце. Одно было ясно — жизнь приходилось ставить на карту. Это кое-что значит для человека! Тут и подумать не грех. А Карповна относилась к типу людей, которые не бросали слова на ветер. Если сказать «да», то задание надо выполнить любой ценой, даже ценой собственной жизни.
– Что? — спросил Вершигору начальник штаба Базыма, указывая глазами в сторону леса, где скрылась Карповна.
– Думает…
Григорий Яковлевич покачал одобрительно головой, щелкнул языком, поправил очки и направился к штабной палатке. Он любил тех, кто, прежде чем взяться за дело, обдумает его основательно.
Минут через десять подошла Карповна. Она была спокойна и даже веселее обычного. По всему было видно, что она решилась.
– Я согласна, — твердо сказала она.
– Вот и хорошо.
– Только одно условие…
– Какое? — насторожился Вершигора.
– Достаньте мне приличное платье…
Это требование законное, но в партизанских условиях выполнить его не так-то просто. Подняли на ноги всю хозчасть.