— Мою доченьку утопили, уто-пи-ли, польстились на сережки…
Мне, как следователю, принявшему дело к своему производству, хотелось знать больше о Веронике.
Девушка поступила в техникум после восьми классов. Мать ее тогда расторгла брак с алкоголиком мужем. Вера, несмотря на домашние дрязги, росла спокойной, аккуратной, словно ее и не касались ссоры родителей.
Учителя, знавшие ее семейные неприятности, между собой говорили: «Какая скромная, хозяйственная, послушная, словно не она живет с отцом-пьяницей. Мамина школа. Анна Алексеевна не даст с пути сбиться».
Вероника во всем, действительно, беспрекословно подчинялась матери, авторитет которой поколебался с прошлого года, когда к ней стал захаживать мужчина, ставший впоследствии отчимом девушки.
У Вероники в душе точно что-то надломилось. Она перестала спешить домой с занятий, задерживалась на улице вечерами. И мать как-то не то остыла к ней, не то устала ее воспитывать.
Дочь это поняла. Став студенткой, еще больше начала задерживаться до ночи, ссылаясь на срочные занятия с подругами, на отсутствие транспорта. Она выучилась ловчить, хитрить, оговариваться. Приходила с улицы то в повышенно-радостном настроении, то хандрила, точно потерянная, не сбрасывая платья, ложилась в постель.
После окончания второго курса группу Вероники отправили в колхоз. Старшей была преподаватель математики Юлия Галактионовна Смолякова. Пришлось попросить ее рассказать о том времени.
— Группа из двадцати двух девушек жила в колхозной школе, — вспоминала преподаватель, — убирали мы с поля овощи. Вечерами заниматься в основном было нечем. Но деревенские парни заглядывались на наших девчат, особенно на статную, рослую Веронику с вьющимися волосами над милым личиком… А когда в село приехала группа ребят из ПТУ нашего города, Веронику словно подменили: крутится перед зеркалом беспокойно, нервно, вечерами пропадает. Я с ней поговорила, узнала, что из города ее парень приехал. Попросила Веронику на улице не задерживаться вечерами, в крайнем случае гулять до десяти часов, познакомилась с ее кавалером Усланом, не то грузином, не то армянином. Вот я чувствовала, что Вера потянулась к нему, не может дождаться свидания… Тут я поняла, что дела мои плохи: за Верой нужен глаз да глаз. Приструнила ее, объяснила, чем это может кончиться, предложила после десяти вечера сидеть в школе. Они выполнили мои требования: проводили время, когда уже было поздно, в коридоре школы. Услан мне нравился. Не строптивый.
Следующая беседа у меня была с Анной Алексеевной все по поводу того же колхозного лета ее дочери. Она охотно рассказала:
— Вероника возвратилась тогда из колхоза возбужденная, хвалилась, что заработала за лето двести рублей, прикидывала, куда их истратить. Об Услане я впервые услышала. Даже, не видя парня, мне страшно было предположить, что у Верочки началась большая любовь. Через три дня после приезда из колхоза дочь исчезла из города. Можете представить мое состояние. Пропала единственная дочь. Вся радость-то моя в ней. Я тогда была вне себя от горя. Мне казалось, что Услан увез ее в Грузию или Армению. Что мне оставалось — бежать в милицию.
А начальник уголовного розыска Николай Васильевич Спиридонов добавил, вспоминая то заявление Анны Алексеевны Молодихиной:
— Первое мое предположение тогда было такое: Вера уехала в Москву потратить заработанные деньги. Не сказала матери об этом, зная ее отношение к Услану. А что уехала она с ним — не сомневался. Я пообещал — разыщу Услана, если дочь не вернется ночью. Организовали встречу приходящих из столицы электричек. И вот, почти под утро, девчонка с чернявым пареньком вышли из вагона, нагруженные покупками. Счастливая Анна Алексеевна обняла дочь. Тут же стоял тот самый Услан.
Все как будто кончилось благополучно, и тревоги были напрасны.
Анна Алексеевна сменила работу. Она перешла к мужу на завод, были ночные смены. В это время Вероника оставалась на собственной совести. И все-таки контроль за девушкой кое-какой был. Анна Алексеевна попросила свою сестру Тамару Алексеевну Звереву заглядывать в вечерние часы к ней домой и проведывать Веронику.
Что она и делала, в результате произошло такое событие, что Веронику пришлось поставить на учет в инспекцию по делам несовершеннолетних. А дело происходило так. Тут не обойтись без пояснений Тамары Алексеевны Зверевой:
— Я была в курсе: сестра Анна мне говорила про любовь Вероники к Услану. В один из вечеров, когда сестра была в ночной смене, подхожу к их дому, чтобы проведать племянницу, и вижу — сидит на скамейке во дворе Услан, точно Вероники нет дома, и он ждет ее. Спрашиваю: «Ты почему здесь?». Он смутился, покраснел, что-то нечленораздельное промямлил и его как ветром сдуло — убежал. Я прямо опешила. Открываю дверь — у меня свой ключ — и застаю Веронику в постели с каким-то незнакомым парнем… «Кавалера» пришлось выставить из квартиры. «Кто этот парень?» — спрашиваю. Отвечает: «Друг Услана». «До чего ты докатилась!» Парирует мне: «А у меня с ним ничего не было, просто валялись…»