Пока шел поиск, мы верили Дику. Это придавало силы. Мы без устали бежали вперед. Собака от березок углубилась в ельник, а затем в густой лес. Здесь замедлила бег. Стала обнюхивать пустую бутылку и кусок кожи от сапога. В тишине леса послышалось, как долбит ветку в поисках пищи синица. А вскоре и сама птичка — крупный, яркий самец, — запорхала перед нашими глазами. Чувствовалось, что синица привыкла к людям. Значит, зимовала в городе. Дик подвел нас к штабелям, источенным жуком-усачом, круглых осиновых дров. Синичка тут же прилетела к древесине, села на полено и стала выбирать личинки жука. Щебетала утреннюю свою трехсложную песенку «ци-ци-пе».
У меня в кармане были семечки. Бросил их синичке. Она схватила пальцами одну семечку, пробила в ней дырку клювом и быстро выгребла мякоть. Подлетела ко мне за новым угощением. Но Дик заревновал. Фыркнул на птицу. Та испугалась, снова взлетела на сосновую ветку и оттуда залопотала « пе-ци-пе».
Совсем рассвело, нам уже не надо было освещать дорогу. Опять припустились за овчаркой. В уме прикидывал: если Дика постигнет неудача, чутье ищейку подведет, прибегнем к помощи населения прилегающих к бору деревень. Колхозники не откажут. Выйдут на проческу леса.
Попалась глубокая балка. В ней густой кустарник. Оставшиеся от войны траншеи завалены буреломом. Под густой зеленой травой нас ожидала вязкая предательская топь. Ноги по колено проваливались в нее.
Дик же, не в пример нам, был полон сил и энергии. Темно-коричневая его шерсть на поджарых боках блестела.
Собака красиво перекидывала длинные ноги с крупными лапами. Нельзя было налюбоваться ее мускулистой статью, силой, натренированным выносливым телом.
Порой она недовольно рычала, показывала острые точно волчьи кинжальные клыки.
Вот овчарка остановилась. Молча вытянула морду, повела ею по сторонам, прислушиваясь к утреннему лесу. Остро пахло сосной, ольхой, цветами. Это было не совсем знакомо Дику, но не пугало его. Собака навострила уши. Чуткий слух что-то уловил. Дик оскалил крупные белые зубы и плюхнулся на траву. С визгом потянулся, высоко задрал морду, призывно завыл.
Но тотчас встал, отряхнулся, побежал дальше, по росистой траве. Через минуту собака снова легла, вытянулась, вся напружинилась, в собачьем горле, как у простуженного человека, заклокотало.
Лес все деятельнее просыпался. Дик потянул воздух носом и застыл: что-то ему показалось подозрительным, потом подбежал к холодному ручью. Щелкая крупными зубами, полакал ключевую воду. Солнце все больше проникало на лесные поляны. Дику было жарко, он старался обходить места, где солнце сильно палило.
Вот он прыжками кинулся через кусты, припал на живот и пополз. Он знал, что позади за ним следуем мы, был особенно смел и активен.
Далеко мы оказались от того места, откуда вчера вечером начали поиск. Шел седьмой час утра. Гарин, всегда выдержанный и уверенный, занервничал. Собака вела нас куда-то и не было видно этому конца. Не блуждает ли овчарка по лесу?
Гарин резко дернул поводок, остановил собаку. Ему показалось, что наши поиски зашли в тупик. Уж очень нереальным, думалось, зайти девочке на такое большое расстояние от места ее исчезновения.
Дик словно понял неуверенность своего хозяина. Завизжал, из всех своих собачьих сил потянул поводок. Избоченив голову, жалобно и обидчиво косился на хозяина, как бы просил разрешения продолжать бег. Другого выхода и у нас не было. Снова мы устремились за собакой.
Дик вывел на большак, изъезженный сельскими подводами. У края дороги присел. Жалобно заскулил. Впился глазами в Гарина. Похоже, извинялся перед ним за что-то. Потом решительно встал, понюхав придорожную траву, пересек дорогу. Стал на задние лапы, подал голос. Мне показалось — победный голос. Затем снова занялся следом. Он обнюхал за это время сотни лесных и занесенных сюда человеком предметов. Все выискивал «свой» нужный запах. Без устали собака обводила носом каждый клочок травы, кустик, ручеек, банку, склянку и бежала то прямо, то в сторону, то возвращалась назад. Вдруг, обнюхивая землю, сделала петлю и подошла к хозяину. Пес лег у ног проводника, уткнув нос в сапоги Гарина. Кинолог удивился.
— Дик? Что такое? Окончательно сбился с дороги? Потерял след. Плохо! Пробежать столько — и все напрасно. Поднатужься, дружище. Я прошу тебя.
Гарин погладил Дика по спине.
Сейчас думаю, а что если в ту минуту собака близко почувствовала свою гибель и подошла попрощаться с хозяином. Она его любила. Гарин ее не обижал. Хотя порой и был строг. Он привязался к Дику, как к самому близкому и родному человеку. Он не представлял своей службы без него. Однажды сказал, что бросит работу, если останется без Дика.