Майор плавно нажал на педальку и в тот же миг, очертив дугу, высунулся угол газеты, что привело старичка в неописуемое и благодарственное волнение:
— Это ж надо! Я же говорил: милиция — она все может!
Услышав это, около Нилина тотчас выросла робкая старушка:
— А мне не поможете?
— Что случилось?
— Билет в кино на улице потеряла. И нет денег, чтобы купить новый. Объявите, если кто его нашел, чтобы вернул.
Майор милиции улыбнулся для порядка, потом нагнулся и поднял с пола билет.
— Вот он, получите… Ваш.
— Чудеса да и только, — умилялась теперь пожилая женщина. И никто не понял фокусы, которые проделал заботливый и чуткий майор. В чрево автомата для продажи газет он сам опустил трехкопеечную монету, а старушке отдал свой билет.
Но зато вслед ему благодарно неслось:
— Милиция — она все может.
В кабинет следователя колобком вкатился кругленький маленький старичок. Весь его вид, — живые хитрые глаза, бородка клинышком, кокетливые ужимки, — напоминали джина, выпущенного из бутылки.
— С чем пожаловали, папаша? — спросил следователь.
— С-свистогонов-с я буду. Недалеко живу — через улицу. Есть дело, милок. Мне бы сообщить кое-что нужно насчет соседа. Надо бы досконально заняться им, — доверительно изрек посетитель.
— Что он ворует, хулиганит?
— Покедова не замечал. Но уж больно заносчив. Считаю, на любое «мокрое» дело может пойти. Даже не здоровкается. Вот я и думаю: хорошо бы обыск у него сделать. Так, на всякий случай. Для бдительности.
В небольшой торговой точке шла смена продавцов. Один передавал материальные ценности, второй — веселый — принимал их. Веселый сказал мрачному:
— Догадываюсь, почему тебя невзлюбило начальство. Не угощал кого следует, поэтому и лишился завмаговской должности. У меня будет по-иному. Для руководства ничего не пожалею. И водка и закуска для них найдется.
Так он и действовал.
Через год, после первой ревизии, догадливого арестовали.
— Знаю, почему ты попал в тюрьму, — сказал в суде своему веселому сменщику его мрачный предшественник, — больно щедрый был для начальства. За счет государства. Это — я тоже догадался.
Прошка Кусачев давно наблюдал за подозрительными действиями Артема Рвачева, который таскал вечерами от колхозной зерносушилки пшеницу.
— Как ворует, — сокрушался, качая головой, честный сосед, — опять поволок к себе домой мешок зерна. Ну, ничего, гражданин Рвачев, я тебе это припомню, надо будет — заявлю в милицию.
И припомнил, и заявил… через год, когда поссорился с соседом из-за межи.
Водитель грузовика Рюмашкин, упитанный, краснощекий, лет сорока мужчина, не пропускал ни одной телепередачи или статьи в газете о причинах алкоголизма. В знании норм употребления спиртных напитков ему не было равных. К нему частенько обращались приятели с просьбой подсчитать, сколько им можно выпить, чтобы не захмелеть.
Рюмашкин моментально с карандашом в руке по замысловатой формуле, где исходными данными были вес, длина рук, ног, размер головы, торса, рост, походка, вычислял требуемые нормы.
Приятели были ему благодарны. Все обходилось благополучно, но как-то ГАИ задержало самого Рюмашкина. В кабине его машины прочно обосновался запах, характерный для цехов, изготовляющих винно-водочные изделия.
— Да трезвый я! — протестовал Рюмашкин.
Пришлось отправить его на экспертизу. «Водитель пьян», — заключили врачи.
А тот яростно отбивался от обвинения и требовал повторного освидетельствования. Но и новое заключение ничем не отличалось от предыдущего. Было лишь сообщено уточнение: «Опьянение средней степени».
— Ах, средней! — обрадовался Рюмашкин. — А я-то слушаю-слушаю. Против средней степени я ничего не имею. Это я не отрицаю. А то вдруг, пьян! До такой степени я никогда не напьюсь, потому что контролирую свою норму, знаю, сколько мне нужно выпить, чтобы не захмелеть. Могу продемонстрировать свою теорию, по которой я действую. Мой вес — девяносто килограммов, рост — сто семьдесят сантиметров, все это перемножим. А затем разделим на объем груди и прибавим разницу в длине ног и рук. Получится, что научно обоснованная моя норма 430 граммов водки или кило двести сухого, а я употребил и того и другого в два раза меньше, так что верните-ка мои права…
— Только через два года и при другом отношении к своей норме, — ответил госавтоинспектор.
— Подвела теория!
Это случилось почти в первый день, когда лейтенанту выдали новенькую милицейскую форму. И шел он, замечая, с каким интересом и даже влюбленностью посматривают на него симпатичные девушки. Значит, холостяком не останется.