Превратности судьбы! Невозможно было и представить, что жизнь Августины можно изменить еще к более худшему того, что она испытывала. Неожиданных неприятностей вроде бы и неоткуда было больше ждать. Что могло быть хуже того, что с ней уже случилось? Просчет больше не случится.
Еще утром она так думала, а теперь вот, увы, неслась на своем утлом, непрочном, убогом суденышке в открытом океане не то на юг, не то на север, вдоль африканского или европейского побережья, или ее уже направляло к берегам Америки?
Никаких расчетов она применить не могла: всюду, куда хватало взгляда, сверкали на закате солнца бескрайние просторы пока что тихой воды.
А что с ней будет, если поднимется шторм, свирепый ураган, циклон? Впрочем, ее плот не сможет вынести даже легкого морского ветра баллов на пять-шесть. Как вышло все несуразно.
Она утонет бездарно и никто никогда не узнает про ее одиссею — богатое событиями странствие.
Несколько раз ей казалось, что на горизонте показался корабль. Но то ли это были мнимые точки, мираж, желаемое принималось за действительность, то ли морские суда шли другими курсами, пути их не пересекались. Не расстройство ли переутомленного мозга? Не кажутся ли ей спасительные суда?
Все, что у нее было из острого оружия, — это перочинный нож. Иногда бедной страннице удавалось нанизать на него проплывающую беспечную океанскую рыбешку и съесть ее сырой. А была гурманкой!
7. ДЖУНГЛИ
Среди ночи Августина задремала. А когда открыла глаза от толчка, то нимало удивилась: ее импровизированный «корабль» застрял на мели. Присмотревшись, она увидела невдалеке темнеющий берег. Веслом достала дно. Глубина была до колена. Спустилась ногами с плота и осторожно, находя ощупью твердый грунт дна, потащила за собой плот к берегу.
«Куда ее занесли океанское течение и горькая судьбина?» — думала огорченно и подавленно невольная путешественница. Новая земля, как и прежняя, встретила ее напряженным безмолвием. Судя по массивным зеленым зарослям, начинавшимся сразу за узким песчаным берегом, кружащимся над головой диковинным птицам, несносной жаре в раннее утро, она опять сошла на забытый Богом и людьми клочок земли какой-нибудь экваториальной страны. Цивилизацией здесь и не пахло.
Сделав несколько робких шагов в направлении к деревьям, Августина поняла, что попала в джунгли. Вот уж где встреч с леопардами, тиграми, пантерами не миновать.
И снова каждая минута несла смертельную опасность, таила гибельный риск. Жизнь человека в джунглях ничего не стоит: пустячная добыча для свирепых диких чудовищ.
Когда подошла к ближайшему дереву, чтобы взобраться на него и обдумать свое положение, то перепуганно поняла, что она не этом экзотическом месте не одна. Однако всмотревшись в живое шустрое существо, скачущее по веткам, как обезьяна, она увидела на самой верхушке баобаба нагую девочку лет десяти, которая не только ловко срывала плоды дерева, но и выполняла роль впередсмотрящего сторожа.
Как моряк на мостике, она вглядывалась в даль водной глади — шторм утих, океан замер, превратившись в блестящее и гигантское полированное пространство, — и, похоже, либо ждала своих сородичей с морского промысла, таких же как она черномазых дикарей, либо несла вахту на случай появления белых разбойников, о которых немедленно следовало предупреждать родное племя типа «Мумба-Юмба».
Зоркие глаза дикарки давно следили за появившимся неаборигеном. Малышка спряталась за кроны деревьев, затем точным, быстрым прыжком оказалась на соседнем баобабе. Обладая завидной физической сноровкой, девочка, точно белка, соскользнула на землю и стремглав бросилась, без оглядки, наутек. В чащу леса. Только пятки сверкали.
Нетрудно было предположить, что чернокожая девочка припустилась оповестить взрослых сородичей. Дозорная малышка четко вела наблюдение за берегом, откуда местное племя всегда ждало опасность. Теперь гонец принесет им замысловатое известие.
За дни приключений Августина набралась не только страху, но и сил, ума, духу, что как-то от невзгод окрепла. Это была ее новая жизнь, а разумный человек быстро приспосабливается. Все старое, беспечное, когда можно не задумываться о последствиях своих действий, быть необремененной заботами о хлебе насущном и своей безопасности, словно не существовало и даже стало стираться в памяти.
Ниспосланные ей страдания — не господом Богом, а бестолковым, спесивым сокурсником Джованни делали ее выносливой, готовой преодолевать трудности, закалили тело и душу. И все-таки иногда казалось, что сердце не вынесет новых испытаний. Сознание окутывала темень. Искажалось течение мыслей.