— Вот так же будет с каждым мерзавцем. Если не дураки, выбирайте: или станете на суше влачить жалкое существование, трижды проклятыми, или будете служить мне. и после навигации, абордажной джентельменской жизни предадитесь гулянке в свое удовольствие! — И через минуту опять:
— А хрена всем вам! Швали! Оболтусы, хлыщи! Дряни паршивые. Холера б вас взяла. Я вас, хмырей, сотру в порошок… Швыбры дерьмовые, собачьи.
Главарь являл собой пример отъявленного матерщинника. Обладал в высшей степени мастерством отрицательного свойства. Даже поговаривали, что в бытность его службы на каботажных судах, где-то вблизи острова Новая Гвинея, у берегов Кораллового моря, он участвовал в своеобразном состязании вульгарных на язык боцманов. Проводили такой турнир.
Нынешний атаман разбойников тогда завоевал звание «Непревзойденного матерщинника» и премию в кругленькую сумму. А приоритет его заключался в том, что нынешний главарь пиратского судна за несколько часов непрерывной ругани и мата больше других боцманов сумел послать «в мать» всех известных и неизвестных артистов, ученых, писателей и мореплавателей, включая Джеймса Кука и Васко да Гама. И, если его ту ругань опубликовать, то испепелится без огня бумага. Капитан отборно «стругал» и подельников.
Судно последние минуты стояло на якоре, готовясь отчалить в открытый океан. Корабль покачивало на образовавшейся легкой зыби.
Матрос по имени Том все гнусавил:
— Билли, нас не надо пугать и надувать. Если бы мы отсюда попозже ушли, то и сами были бы с большим наваром. Племя Оло где-то спряталось в прибрежных джунглях. Их найти — плевое дело. Нужно только время. К тому же ты обещал, что только завтра снимемся с рейда. Как верить тебе?
Капитан напористо, с раздражением, хотя более миролюбиво, ответил:
— Что ты смыслишь в экваториальной стихии? Я печенкой чувствую — вот-вот поднимется шторм. К тому же, я ли не забочусь о вас, свиньи вы поганые. Ты ползал на коленях, упрашивая меня взять тебя в команду на полнавигации. Единственный медный грош звенел в твоей рваной куртке. А сейчас?
— И сейчас я пуст, как турецкий барабан.
— Ну и дурак. Вместо того, чтобы спать с дикарками, ты бы лучше отбирал у них шкуры леопардов и слоновую кость. Спроси у Моргана, Липпи, Шварца, что они делают на берегу? Вкладывают деньги в разные банки, а не пьянствуют и не спускают валюту по кабакам. Все делают с толком, в меру. С расстановкой.
Главарь обратился к кому-то:
— Ты что жуешь? Резинку? Табак? Дай щепотку.
Вдруг все тот же гнусавый голос расторопно оповестил о ситуации на море:
— Капитан, на траверзе посудина! Чужая!
— Пускай шкандыляет, нам не до нее. Боцман, поднять якоря! Штурман, лечь на правый галс!
Раздался пронзительный свист в дудку. И сразу началась суматоха. Затопали матросы, занимая свои походные расчетные места на корабле. Зазвенели цепи, заскрипела лебедка. И хотя каждый занимался своим нелегким делом, они вместе слаженно вполголоса, для рабочего ритма, пели свою пиратскую песню:
После каждого куплета сильные, резкие, молодые матросы одним тренированным выдохом подхватывали: «Ой-ей, ой-ей, ой-ей, е-е-е-еей». Но все это напоминало тоскливый лай собак.
Капитан оказался прав в отношении экваториальных подвохов стихии и всяких там океанских течений в этих местах. Быстро усиливался ветер. Главарь торопился выйти в открытый океан, так как у берега свирепый ураган куда опаснее для корабля с хорошей плавучестью, чем на просторе. Становилось прохладно, и пираты на тельняшки с лиловыми полосками надели бушлаты.
Опытным мореплавателям по надвигающимся признакам и всяким там атрибутам было понятно, что приход жестокого шторма лишь дело ближайшего времени. Вода вокруг судна пузырилась. От грозового облака к океану тянулась темная вихреносная полоса. И точно. Скоро все закипело. Океан ощетинился.
Пока шла погрузка трофеев, подготовка к выходу на океанский разлив, ветер перерос в ураган. Бедной Августине теперь предстояло ощутить его не на берегу, а на судне, куда в более страшном положении. И сердце наполнилось раскаянием. Не лучше ли было с помощью дикарей искать выход? Новый перст судьбы в ее самоотверженном скитании! Не будет ли он в самом деле роковым? Слишком плохенькое суденышко.
Буквально через полчаса после поднятия якорей и начала рейса (для Августины совершенно в неизвестном направлении) свирепые вихри уже носились над водным пространством и гнали впереди себя валуны соленой пенистой воды. Шторм нарастал с каждой минутой. Волны, большие, как горы, напирали друг на друга, клокотали, бурлили, с неимоверной силой низвергали потоки вскипающих брызг.