На восточной опушке леса мы увидели много людей нашего отряда. Они толпились в пяти разных местах и почему-то выкрикивали свои звания и фамилии. Посредине на пне сидел Попель, а рядом стоял майор Сытник и что-то докладывал ему. Узнав", что это идет формирование пяти рот из уцелевших бсзмашинных танкистов и остатков мотопехоты, мы пошли в роту, в которой увидали своих старых знакомых.
После переклички Попель подсчитал силы. В отряде осталось тысяча семьсот пятьдесят человек, вооружённых кто чем, от гранаты до танкового пулемёта, около полсотни раненых и пятнадцать танков.
Я услышал интересный разговор Попеля со своим безмашинным механиком Коровкиным.
- Товарищ бригадный комиссар, как же мы теперь воевать будем? - спросил механик. Попель сразу понял его.
- Так же, как воевали на машинах, поэкипажно, - сказал он.
Видно, не один Коровкин боялся, что в пешем строю экипажи перемешаются, неразлучные дружки-товарищи окажутся в разных подразделениях. Ответ Попеля мигом облетел всех.
- Вот это хорошо, что поэкипажно! - обрадованно заговорили танкисты.
- Значит, я опять впереди? - спросил Коровкин.
- Конечно, будешь протаптывать дорогу, - улыбнулся Попель.
В сумерках Попель повёл нас лесом на село Птыча, чтобы воспользоваться мостом для переправы через реку
Икву на Старо-Носовицу. Кажется, он намеревается прорываться через иквянские болота, на восток.
Я, как командир взвода первой роты, получил задачу идти в головном походном охранении. Уже было темно, когда я вывел свой взвод из лесу на окраину села Перчин, где у первого дома стоял наш танк Т-34, за которым колонной по обочине улицы стояли другие танки.
Мы решили, что это наши танки, отбившие атаку на батарею и успевшие уже опередить нас.
Танки стояли с работавшими моторами. В башнях первых двух машин я никого не увидел, а в башне третьей кто-то был. Я окликнул его. В ответ послышалось тревожное:
- Вас, вас?
- Вот тебе квас! - крикнул шедший рядом со мной Никитин и выстрелил из нагана в маячившего над башней.
Только теперь я увидел, что стою у немецкого танка Т-4.
- Назад, в лес! - крикнул я своему взводу, безмятежно шагавшему по другой стороне улицы, и, опрометью кинувшись назад за Никитиным, на ходу выстрелил в черневший отверстием люк водителя второго танка, стоявшего рядом с нашим разбитым Т-34.
Вот что значит не выслать головного дозора!
Моя небрежность могла дорого обойтись уже вышедшему на опушку леса отряду.
Когда я доложил Попелю, шедшему во главе первой роты, что в селе колонна немецких танков, он отдал команду: "Назад!"
Так как дорога на Птычу была нам отрезана, Попель решил увести людей и танки поглубже в лес, чтобы отсидеться день и разведать, где можно следующей ночью прорвать окружение и форсировать Икву.
Завести отряд в глубь леса взялся ушедший с нами из Белька Милчи крестьянин, местный молодой чех, который не захотел оставаться с немцами.
- Заведёшь, хлопче, нас туда, куда Макар чертей пастись не загонит? спросил его Попель, всё ещё не разучившийся шутить.
- Заведу! - сказал чех, и он повёл нас незаметной лесной тропой, знакомой только ему да его отцу-старику, как он заверил Попеля.
Всю ночь на 2 июля мы шли в кромешной темноте, спотыкаясь и падая на завалах бурелома, проваливаясь в ямы с жидкой грязью, натыкаясь на ветвистые и цепкие сучья векового береста или бука. Только в голове колонны попеременно, то у проводника, то у Попеля, несмело светил в землю один ручной фонарик. Мы шли за ними, точно слепые, и всякий раз, когда они останавливались, останавливались и мы, плотно сбиваясь друг к другу.
Сначала дорога шла в гору, а потом всё вниз и вниз.
- Вот это дорожка! - часто раздавался довольный голос Попеля.
- Черти - и то лучшей в ад ходят! - поддерживал его Сытник.
Утром наш спуск закончился. Мы пришли в большой и глубокий лесной овраг с огромными деревьями, закрывавшими от нас дневной свет.
Несмотря на то, что на переход была затрачена вся ночь, танковый спидометр показал, что мы прошли всего лишь около четырёх километров.
День в отряде начался открытым партийным собранием возле танков. Среди собравшихся не было полковника Васильева, полкового комиссара Немцева, старшего батальонного комиссара Новикова, подполковника Болховитинова, подполковника Волкова и много других, погибших только вчера. Посланные Попелем разведчики, вернувшись с поля боя, доложили, что они нашли сгоревший танк Васильева с отбитым боком башни, но тела полковника не обнаружили, так же как и тела Болховитинова, танк которого тоже сгорел. Только Новиков найден на своей бессмертной батарее. Он погиб вместе с пушкой под сгоревшим немецким танком.
Попель сделал нам краткую информацию об обстановке. Отряду не удалось прорваться дальше в тыл врага, чтобы рейдом по его коммуникациям выйти на соединение со своими войсками, но всё же приказ фронта выполнен. В боях с нами немцы потеряли больше четырёхсот танков, и, кроме того, мы сковали, оттянули на себя три их танковые дивизии. Мы помешали главным силам танковой армии Клейста выполнить план. "Молния" у Клейста не получилась. Благодаря стойкости нашего отряда Красная Армия сумела, маневрируя, занять новые выгодные рубежи обороны. Теперь важнейшая задача нашей парторганизации состоит в том, чтобы дивизия, продолжая действия в тылу врага,
свято следовала традициям полковника Васильева, не теряла облика воинской части. Выходя из окружения, мы должны нанести противнику возможно более чувствительные потери.
- По данным местных жителей, позади нас аэродром. Вот для начала и ставлю отряду задачу - разгромить этот аэродром, а вы, коммунисты и комсомольцы, должны обеспечить в массе бойцов выполнение этого приказа, закончил Попель свою информацию.
Собрание партийной организации дивизии решило: обязать коммунистов и комсомольцев строго следить за дисциплиной в отряде; помочь командиру собрать отставших одиночек и раненых, а также оружие и боеприпасы с поля боя; выделить людей для разведки по направлению рейда отряда; в каждой роте создать расчётный запас проволоки и плетёные носилки для перетаскивания через воду и болота раненых, а также не умеющих плавать.
Вторым вопросом был приём в партию и комсомол. Собрание бурно аплодировало каждому поручителю, когда он рассказывал о славных боевых делах рекомендуемого им. Мы приняли в партию и комсомол двадцать шесть отличившихся в боях бойцов и командиров.
После окончания партийного собрания я удивился, увидев одиноко сидящего в стороне от всех начальника разведки дивизии. Уже несколько дней я не встречал его и ничего не слышал о нём. Вспомнив, что я до сих пор не доложил ему о приказании Васильева представить к награде за разведку колхозника Мусия, я решил сделать это сейчас. Выслушав мой доклад, он посмотрел на меня удивлёнными, непонимающими глазами.
- Вы в своём уме? Вспомните, что вы в немецком окружении! Может быть, сейчас придётся и эти награды снимать да забрасывать! - сказал он, со злобой ткнул себя в грудь и вскочил.
Я отправился к Попелю, чтобы доложить о происшедшем. Начальник разведки опередил меня.
- Товарищ бригадный комиссар! - обратился он к Попелю. - Насколько я понимаю в войне, мы разбиты и сегодня в западне. В наши планы я больше не верю. Считаю своим долгом честно освободить вас от лишнего рта...
- На этот поступок вы давно подавали надежды, - сказал Попель. - Ну, что ж, идите к прокурору и заявите ему... - и он оборвал на этом разговор.
Начальник разведки ушёл. Его провожали мрачными взглядами командиры, слышавшие этот разговор. Спустя несколько минут из-за танков, у которых майор Сытник сжигал штабные документы, донёсся пистолетный выстрел.