Все бы было ничего. Только подловили на улице для интервью моего бывшего подопечного, Гана. И если я нахожу пленку с записью интервью с Ганом в квартире погибшего мага, то сразу становится ясно, что все это неспроста.
Последний раз я видел Гана около трех лет назад. Нельзя сказать, чтобы мельком. Просто однажды мне в дверь позвонили. Открываю. Стоит этот вечносопливый Ган, улыбается, в руках поводок, на поводке — огромная собака неясной породы.
— Привет, Толстый! — говорит мне Ган.
— Здравствуй, заходи, — отвечаю.
— Да мне некогда, — не заходит, протягивает мне поводок, я его совершенно автоматически беру в руки, — ты ведь говорил, что мне жизнью обязан и все такое, кажется.
— Да, но…
— Вот я и решил взыскать с тебя долг, — говорит Ган, а я еще ничего не понимаю, — я вот уезжаю, а собаку оставить не с кем. Звать Мухтаршей, умная, речь понимает, послушная. Можно гулять всего два раза в день. Ну давай, до скорого!
И наглое божество, одарив меня улыбочкой, удирает от меня по лестнице вниз. А я стою как дурак с собакой на поводке. Нельзя же ее теперь на улицу выгнать…
Так у меня и появилась собака. Хлопот у меня с ней, действительно, не было. А потом она, считай, спасла мне жизнь. Но об этом как-нибудь потом.
— Я тоже просматривал эту пленку, — сказал мне Верницкий, наблюдавший, как я в шестой раз перекручиваю ее назад, — ничего особенного. Из новостей. Мальчик ему понравился, что ли? Красивый, конечно…
— А как к нему попала эта пленка?
— Да с телепередачи записал, — ответил, не раздумывая, следователь.
— Тогда была бы вся передача, — говорю я.
— Переписал с другой пленки понравившийся момент.
— А где же тогда второй видак?
— Может, у знакомого переписывал? — Верницкий явно не понимал.
— Качество для перезаписи слишком хорошее, — сказал я, это явно первая копия, если вообще не студийная запись. Надо бы съездить на телецентр.
— На телецентр? — следователь изумился, — а здесь что, больше искать ничего не будем?
— Мы, кажется, нашли нить, остальное подождет!
Удивительно, но на телецентр нас пустили безо всяких хлопот. Мы быстро выяснили, где хранятся пленки с сюжетами, использованными в новостях. После некоторых мытарств мы достигли нужной комнаты. Удостоверение Верницкого сделало свое дело. Но вот когда мы объяснили, какой именно сюжет ищем, нас ждал сюрприз.
— Да вы чего все, с ума посходили? — чуть ли не воскликнула толстая тетка, бывшая здесь за архивариуса, — сначала какие-то сдвинутые личности просят скопировать эту несчастную пленку, потом ее и вовсе крадут, и все — за одну ночь. А теперь еще прокуроры приходят по мою душу! Нет у меня этой пленки и все тут. Хоть арестовывайте! Украли и все!
Женщину успокоили, объяснили, что никого здесь арестовывать не собираются. Она успокоилась и связно все рассказала. Все было достаточно просто, но повторялось… В течении одной ночи сюда правдами и неправдами пробралось три посетителя явно «с улицы», причем у них была одна и та же просьба. Скопировать пленку с записью коротенького интервью паренька на улице, показанного в новостях. Первую копию она сделала, решив, что это знакомые или родственники (их было двое) того парня. На память, или сюрприз прикол какой хотят сделать. Потом пришел другой мужчина, представительный, с той же просьбой. Сделала. Потом третий, подозрительный какой-то, глаза мутные, блуждающие. Ну, она его подальше и послала. А когда вышла на минутку, возвращается — все вверх дном! И кучи пленок не хватает… Маньяк какой, что ли?
Верницкий показал ей фотографии погибших. Толстуха сразу опознала двоих из них. Второй и третий посетители. Первой парочки на фотографии не было. Следователь дал ей свой телефон и попросил позвонить, если кто еще заинтересуется тем сюжетом.
Осталось найти группу, снявшую сюжетик. Нам довольно быстро удалось найти оператора. Ничего нового собственно о сюжете он не сказал. Паренька как встретили случайно на московской улице (на Старом Арбате), так и попрощались без каких-либо сложностей. Как звать, не сказал. Сюжет понравился, его дважды показали в новостях. Никто с какими-либо просьбами типа «сделать копию» не приставал. Все.
Кстати, мы не зря оставили той толстой тетке свои координаты. Она позвонила уже через пару часов и сообщила, что еще один человек просил об изготовлении копии сюжета. И даже оставил визитную карточку. Дворцкий Семен Моисеевич. Мы навели справки. Тоже маг. Потом Верницкий сам ему позвонил. Он оказался жив-здоров.
Весь вечер я думал. Если Гана засняли двадцать первого на Арбате, то он сейчас в Москве. Или уже нет? Как бы там ни было, но мне следует попытаться его найти. Легко сказать! И я решил лечь спать.
Утром я понял, что прошлым вечером голова у меня совершенно не работала. Если у меня нет никакой возможности найти сейчас Гана, то может, следует поискать кого-нибудь, кто бы имел о нем сведения. Какую-нибудь связь. И я тут же вспомнил об Антоне. Как вы помните из моих предыдущих рассказов, Антон очень давно, уже лет тридцать, как был дружен с Ганом. Чем потом занимался Антон, я не знаю. Ушел из сферы моих интересов. И снова вернулся в нее, эту самую сферу, совсем недавно. Когда я начал почти профессионально работать частным сыщиком по мистическим, так сказать, делам. Антон тоже занимался чем-то подобным. Вроде охотника за привидениями. Только без шума и разных там аппаратов. Я несколько раз мельком встречался с ним, мы здоровались дружески, даже болтали минут по пять и расходились. Отзывы о нем были только самые лучшие. Кстати, денег за свою работу он никогда не брал. Вот, заодно, и порасспрошу его обо всем, о житье-бытье, так сказать.
Я позвонил Антону (Человек я аккуратный, все телефоны у меня переписаны!). Он как раз был дома. Назначил встречу. По телефону ничего обсуждать не стал.
Мы встретились через час у выхода из метро. Некоторое время прогуливались, говорили о разных разностях. Я так и не понял, чем занимается сейчас Антон, хотя и ставил первоначально целью это уточнить. У него было все в какой-то странной смеси — спорт, мистика, исторические исследования. Одно было ясно — заработками денег он при этом не озабочен ни в малейшей степени. Когда я спросил о месте его постоянной работы, он ответил в духе сейчас, мол, хорошо, не то что раньше, когда надо было обязательно где-нибудь числиться. Короче, Антон рассказал мне многое, но о том, как он, собственно, и на какие шиши существует, так и не сказал. Собственно, у меня и нет никакого права пытаться узнать то, что мне сказать не желают.
Наконец, я заговорил о деле. Рассказал ему все, что было мне известно. Да и какой смысл что-либо скрывать? Затем я задал главный вопрос.
— Ты спрашиваешь, мог ли иметь отношение к этим смертям товарищ Ган? — переспросил Антон. — Я думаю, он имел самое непосредственное отношение к случившемуся.
— Ты полагаешь, что он убийца? — мне стало как-то не по себе.
— Да нет, никого он сам, лично, не убивал. Да его и в Москве в эту ночь не было.
— Постой, откуда ты знаешь? — переспросил я, — это точно?
— Куда уж точнее, — кивнул головой мой собеседник, — я сам отвозил его на своих «Жигулях» в аэропорт. Вечером 21 августа. И даже подождал, посмотрел, как он садится на самолет.
— Значит, улетел? Вероятность…
— На все сто! На следующий день он звонил мне уже из Парижа.
— Так, значит, в момент массового мора магов в Москве наш общий знакомый посапывал в самолете на высоте десятка километров.
— Ну, если тебя интересует алиби, то оно у Гана абсолютное.
— Ну, то, что один человек не смог бы убить этих четверых за пять часов, тут сомнений нет. Разные концы Москвы, да еще и область. Верницкий все подсчитал, серийный убийца исключается.