Поэтому, когда скептики с легкой усмешкой говорят о нереальности чего-либо, хочется возразить им: « Сегодня нереально, а через несколько лет может быть вполне реальным». Границы реальности теряют средневековую четкость и определенность, становятся туманными, расплывчатыми.
Пережить трагическую сторону такого вот контраста выпало на долю Юрия. Молодой, цветущий парень, он оказался прикованным к постели так внезапно, что никак не мог привыкнуть к своему положению. Болезнь поразила обе ноги (левую чуть меньше) и правую руку. Сначала Юрий терпеливо переносил различные уколы, пил, не поморщась, самые горькие лекарства. Проходил год за годом, а его состояние не улучшалось. Его бывшие однокурсники закончили институт, поехали работать кто «к северным оленям, кто в дальний Туркестан», а он был прикован к постели. Огромные, серые, бесконечные, как кошмарные сны, дни, нескончаемые ночи, в которых он, бодрствуя, прислушивался к паровозным гудкам, приглушенному листвой деревьев девичьему смеху, вою ветра на чердаке, тянулись один за другим. Днем он подолгу смотрел на старый ковер, висевший на стене, по которому летели угловатые коричневые утки. Неуклюжие, топорные утки, куда вы летите?..
Большой старинный деревянный дом, где так уютно поет самовар, где пахнет какими-то травами. В комнате, где лежал Юрий, всегда царил полумрак – его раздражал яркий свет, и ветки черемухи, тяжелые от душных щедрых цветов, доводили его до приступов бессильного бешенства. Он был из тех, кто не может смириться. Но, чтобы бороться, надо знать, что ты кому-то нужен.
Наискосок от его кровати висела фотография в рамке – он, молодой, вихрастый, в украинской рубашке с вышивкой, которая так шла к его лицу, и рядом с ним миловидная девушка с тонкими бровями. Не знаю, почему он не разрешил убрать эту фотографию, ведь за последние годы его не навестила ни одна девушка.
Признаться, взялся я лечить его с большим чувством неуверенности. Мои опасения подтвердились: шестнадцать сеансов гипноза прошли без особой пользы. Разве что спать Юрий стал глубже да настроение иногда становилось получше, но ненадолго. Когда я через месяц пришел навестить Юрия просто так, как знакомого, я увидел, что Юра был чисто выбрит, от него пахло тройным одеколоном, а на табурете около кровати лежал учебник английского языка.
– Учиться надумал? – спросил я.
– Да, решил попытаться, – ответил Юра.
«Неужели гипноз так подействовал?» – подумал я. Нет, я ошибся. Подействовала другая, самая могучая сила жизни.
Мать Юры, когда вышла провожать меня на двор, рассказала, что произошло. Две недели назад девушка-почтальон принесла в их дом заказное письмо. Она увидела Юру, подошла к нему:
– Можно, я как-нибудь вас навещу?
– Я не нуждаюсь в вашей жалости, – ответил Юра.
– А если это не жалость?
Юрий долгим взглядом посмотрел в глаза девушки. И понял – это не подачка. Люди в несчастье становятся хорошими психологами. С тех пор девушка-почтальон часто ходит в старый дом. Они с Юрием подолгу беседуют, читают, вместе учат английский язык. Галя проигрывает ему новые пластинки.
Парень стал снова делать гимнастику в постели, стал учиться ходить. И у него уже есть успехи.
Я выхожу из старого деревянного дома, тихо иду по улице. Я думаю о том, что любовь, бережный подход к человеку – это самые чудодейственные силы.
Закат сегодня так огромен и тревожен, что, кажется, сейчас произойдет что-то необычное. Хочется сказать прохожим: « Вы так сильны! И вас ждет нечто такое же красивое и тревожное. Давайте только помнить всегда, что каждый из нас должен прибавить на земле хоть крупицу счастья».
1967
Нужен психолог
Представьте себе: великолепно оснащенная многотысячная армия приближается к городу. Кажется, ничто уже не остановит ее. Но что это? Всех, буквально всех участников наступления поразила странная напасть: хохоча, роняя слезы от смеха, солдаты падают наземь. Оружие выпало из ослабевших рук. Они не в состоянии больше воевать, они смеются и долго еще будут смеяться…
Это – не отрывок из фантастического фильма. Нет, это – уже в пределах сегодняшних возможностей психологии, которая, как и всякое знание, в злых руках может быть орудием преступления, а в добрых – создавать для людей величайшие блага. Недавно один зарубежный ученый написал книгу о перспективах массового психологического воздействия как о возможности опасности – едва ли более грозной, чем военное применение ядерной энергии.