– Какому полкану? – не поняла Наташа.
– Полковнику. Впрочем, это неинтересно, давай договоримся – больше ты меня об этом спрашивать не будешь. Сейчас надо решить: будем мы вместе жить или нет? Я так больше не могу. Если еще раз исчезнешь, я дождусь твоего возвращения, чтобы Лешку одного не оставлять, и уеду.
– Денис… – Наташа вздохнула. – Но вдруг не купят магазин? А к тебе уже сколько раз приезжали от тех, которые в долг дали. Убьют тебя или дом отнимут.
– Купят. Все будет хорошо. Ну а если даже не купят, я поеду в Вологду и поговорю с банкиром. Есть у меня один знакомый, он мне, кстати, задолжал немного. Вернее, много… в общем, поговорю, может быть, получится и долг отдать, и магазин оставить. Конечно, должны будем этому банкиру, но он давить не станет.
– Да ты пойми, Реваз! – горячо проговорил худощавый мужчина. – Это нам очень выгодно. Через месяц мы вернем эти деньги, ну через три, уже точно, – увидев улыбку на лице полного грузина, поправился он.
– Это ты не хочешь понять, Миха, что если мы купим, то больше потеряем.
– А зачем им это нужно? Насколько я понял, они не собираются торговать там, и вдруг…
– Это уже не наше дело. Но к Денису мы не поедем. Придется искать место для строительства. Нам бы это было удобно. И устроили бы кафе-магазин. Но что поделаешь…
– Да послать их по-русски, – проговорил Михаил, – и делать свои дела. Ведь на строительство нужны деньги, а главное – время. Ты же сам говорил, мол, какая удача, что этот Мороз в долгах. А теперь хочешь отказаться от выгоды. В магазине есть и холодильник, и подсобные помещения, и свой трансформатор.
– Я так решил! – повысил голос Реваз. – Магазин мы не покупаем. Обсуждению это не подлежит.
– Подлежит, – возразил Михаил. – Я сегодня же позвоню Нодару, пусть он решит этот вопрос и с тобой, и с этими русскими. Работать себе в убыток я не буду.
– Да ты пойми, нас с тобой для начала изобьют и выгонят отсюда. У них, как я понял, есть связи в милиции и в прокуратуре. Мы с тобой здесь права быть не имеем. Нам лучше заручиться поддержкой этих русских и не вступать с ними в конфликт.
– Слушай, в конце концов у нас есть миграционные удостоверения.
– Не забывай, что Саакашвили сделал все, чтобы испортить отношения с Россией. А после убийства двух офицеров в Абхазии русские злы на нас. Помнишь проверку документов в Москве?
Реваз тяжело вздохнул.
– А раньше было не лучше. Я позвоню Нодару, и пусть все решит он.
– Я тоже поговорю с Нодаром, – недовольно сказал Реваз.
– Да не будут они покупать у Мороза ни хрена, – уверенно заявил крепкий парень. Отпив из горлышка пива, он усмехнулся: – Их хотели доить, но придется повременить. Жаль, мы бы с этих…
– Хватит, – буркнул Константин. – Главное, чтобы он не отдал долг. Когда я узнал о том, что грузины приезжали магазинчик смотреть, чуть от ярости не лопнул и о вас вспомнил.
– А бабки когда отдашь?
– Сейчас.
– Если что, обращайся, – сказал второй парень.
– Привет, Мороз, – кивнул Иван.
– Здорово, сосед, – отозвался, открыв дверь, Денис.
– Слышь, – Иван мотнул головой налево, – к грузинам, которые к тебе приезжали, сейчас двое из тех, кто насчет долга у тебя был, имей в виду. И вроде Костик у тетки своей. Парни эти с ним в хороших. До того как Костик с Наткой поженились, у Натки кавалер был, егерь. Он к Натке клеился, но поломали его крепко. Разговор шел, что по просьбе Костика егеря отметелили, он в больнице месяц пролежал, а потом уехал. В общем, у Костика есть шавки, которые за бабки запросто могут морду начистить. Я это к тому, чтобы ты поаккуратнее ходил, а то вечером поздно идешь от своего магазина, так запросто могут башку проломить. Пугать тебя, конечно, я не собираюсь, но осторожнее быть советую. А ты в каком году в Чечне был? – Денис, вздохнув, промолчал. – Понятно, – усмехнулся Иван. – Значит, штабная крыса. Поэтому и не лезешь в герои. Хоть в этом молодец. В общем, не забудь, что я сказал. И пока. – Он пошел к своим воротам.
– До свидания. – Денис качнул головой. – Наташа права, магазин я не продам. И с этими договориться не получится. Что делать? – Он посмотрел на темнеющее небо. Невесело. Но очень уж хотелось жить по-человечески. Работать я не умею. А как торговать, понял бы со временем. Наташа сначала согласилась торговать. А потом, когда неделю никто не приходил, ушла. Сам стал продавцом. В основном мелочью торгую – сигареты и напитки. На спиртное лицензию не дали. Да тут в основном самогон пьют. Сам на себя ярмо надел, а что теперь делать – ума не приложу. Дом не продам, потому что Наташке и Лешке жить негде будет. К Бузину обратиться? Не смогу, наверное. Тогда все было по-другому. Но что же сейчас делать?
– Денис, – позвала из дома Наташа, – ты где?
– Иду. С Иваном Зиминым поговорили.
– Кстати, Ольга Зимина постоянно за тебя перед всеми заступается. О магазине здесь говорят разное, но в основном…
– Хватит, Наташа! – Денис обнял ее. – Мне этот магазин как кость в горле. Зря я в это дело ввязался. Надо было на те деньги «Газель» купить и перевозками заниматься. Вот тогда толк был бы. А сейчас ума не приложу, что делать. Ты извини, я хотел как лучше, а получилось как всегда.
– Но ты говорил о банкире каком-то, что он тебе не откажет и даст сколько нужно. А мы потом потихоньку отдадим. Сюда скоро придут рабочие дорогу строить, и песчаный карьер откроют. Так что все у нас наладится. Грузины поэтому и магазин хотели купить. Кстати, они что, передумали?
– Да, не будут они покупать. Верно ты говорила. Ладно, пойдем чайку попьем. Скоро «Спокойной ночи, малыши!» начнутся. Лешка любит эту передачу.
– Значит, не продает Денис магазин? – вздохнула Оля.
– Слушай, жена, – недовольно сказал Иван, – чего ты все за него впрягаешься? Дело в конце концов его и…
– Я с ним в одном детском доме была, – тихо ответила Ольга. – В Саратове. Он старше меня на четыре года и заступался за нас маленьких. Я его лица не помню, но это был Денис Мороз. Его Денисом назвали потому, что его нашел милиционер Денис, фамилия Мороз, потому что мороз на улице крепкий был. Отчество дали простое – Иванович. Теперь ты понял?
– Извини! – Иван поцеловал ее. – А почему ты сразу не сказала?
– Не была уверена, что это тот Денис. Узнала у Наташи, она показала старые фотографии, и я узнала себя. Денис тогда нас защитил от местных хулиганов. Мне четырнадцать лет было, и к нам… – Не договорив, Оля обняла мужа и прижалась к нему.
– Извини, – снова попросил Иван. – Значит, теперь я Денису кое-что должен.
– Не говори ему ничего. Он не помнит, и слава Богу.
Вологда
– Я не знаю, что делать, – нервно заявил по телефону молодой лысоватый мужчина. – Они требуют невозможного. Я не могу перевести такую сумму в Питер. Это же отмывание денег. Такое скоро обнаружится, и виновным буду я.
– А ты тут при чем? – усмехнулся Потапов. – Расписки у них возьми и, кроме того, переведи сумму от имени одного из них.
– Вам легко говорить, а мне, например, кажется, что меня просто убьют. Уж слишком большие деньги тут замешаны. Я не знаю, что делать. Переводить в Питер – явное преступление, а отказаться, так меня…
– Послушай, Яшка, ты сам в это влез, сам и выпутывайся.
– Но, дядя Олег, мне только вы помочь можете. Ведь папа сейчас в Берлине, позвонить ему я не могу, потому что…
– Потому что он с тебя по приезде шкуру спустит. Он тебе тысячу раз говорил – никаких финансовых операций с частниками. А ты решил наварить себе деньжат. Все тебе мало, едрена вошь! Вот теперь и думай, что делать. Готовь задницу, племянник. Я тебе помочь ничем не могу.