Рюмка Бэна до сих пор оставалась нетронутой.
- Я ее хорошо знаю, это должно сработать. Только записка должна быть написана другим почерком. Ну, чтобы она сразу не поняла, что это я с ней хочу встретиться. Напишешь?
- А чего не написать-то? Да для лучшего друга я целое письмо напишу.
- Нет, письмо не надо. Пока только пару - тройку записок для разных вариантов. Я ведь не могу предугадать, как начнут разворачиваться события... Есть бумага в доме?
- А как же?
Томас встал со стула, качнулся и направился в соседнюю комнату. Через пять минут вернулся с тетрадкой и ручкой в руках.
Вырвал лист из середины, сел, приготовился писать:
- Диктуй.
Бэн задумался на несколько секунд, потом стал диктовать:
«Дорогая Молли! Когда я увидел тебя снова, то не смог больше ни есть, ни спать. Я хотел только одного: быть с тобой рядом».
Томас, высунув язык, старательно выводил буквы.
Браун произнес:
- Давай еще одну напишем. Я смогу ее выслать Молли позднее. Чтобы был тот же почерк. Ну, ты понимаешь.
- Ага.
Томас потянулся за новой рюмкой, но Бэн успел перехватить ее первым и отодвинуть прочь. Томас удивленно поднял на него глаза: мол, как ты так можешь, приятель?
- Давай сделаем дело, а потом закончим бутылку. Хорошо?
- Ну, давай, - с некоторой неохотой протянул Томас.
- Пиши:
«Дорогая Молли! Приезжай ко мне. Я живу в городе Рэйнбэй. Я встречу тебя, мы будем гулять по улицам. Это так романтично!»
- Ты тоже живешь в этом городе? – язык Томаса уже заплетался.
- А как же! Конечно, здесь. Давай, ещё третью напишем:
«Дорогая! Я рад, что ты согласилась на встречу со мной! Но почему ты хочешь встретиться в безлюдном месте? Ты меня заранее стесняешься? И тем не менее, я согласен на любые твои капризы. С нетерпением жду нашей встречи!»
- А она согласилась? – в глазах Томаса стал появляться туман.
- Я просто предполагаю, как она поступит. Я ведь знаю ее целую вечность! - напомнил Бэн.
- Понятно! Ты мне ведь расскажешь потом, как у вас там сложилось?
- Конечно, мы посидим с тобой, выпьем, и я тебе все расскажу.
Томас счастливо заулыбался, но в нем уже прочитывалась вялость и желание завалиться на боковую.
- А покажи, каким ты был в молодости? – вдруг предложил Бэн. – У тебя же есть какие-то фотографии с того времени, когда ты был рок-звездой.
Томас оживился.
- Сейчас!
И, покачиваясь, отправился опять в ту же комнату, откуда принес ручку и бумагу. Вскоре он вернулся обратно с толстым альбомом.
- Раньше у нас вместо электронных картинок фотографии были. А сейчас люди всё на телефоны снимают. Попроси их показать, и они будут искать нужную фотку целую вечность, - ворчливо проговорил он. – То ли дело в наше время!
Альбом лег перед Брауном, а сам Томас снова потянулся к бутылке. Но дело было почти сделано, и гостю стало уже все равно, когда отключится хозяин.
- Это ты? – он показал ему снимок, на котором длинноволосый парень, широко улыбаясь, держал в руках электрогитару.
- Я! Круто, правда?
- Круто! – согласился Бэн.
- Ох, я как-то устал, - Томас действительно выглядел неважно – вялый, с потемневшими подглазицами, с обострившимися чертами, с ярче обозначившимися морщинами. Он положил руки на стол, уронил на них голову.
Бэн закрыл альбом, оставив в руках фотографию гитариста.
- Слушай, Томас. Напиши мне вот тут свое имя.
- Зачем? – не поднимая головы, сонным голосом спросил тот.
- Просто так, - пояснил Бэн.
Томас через силу выпрямился, глаза его были полуоткрыты.
Бэн стал пихать ему под руку записки, написанные ранее, тыкал пальцем в то место, где тот должен был написать свое имя «Томас». Последней Браун сунул фотографию, перевернув ее картинкой вниз.
- А тут напиши «От Томаса».
Томас не возразил, не спросил, почему и для кого на обратной стороне своей собственной фотографии он должен написать слова, которые обычно пишут, если фото дарят. Томас, без возражений сделав «работу», уронил голову на стол и громко захрапел.
Бэн поднялся. Сложил записки и фотографию в карман рубашки. Затем оглядел комнату. Он отлично знал, что каждый преступник боялся оставить где не следует пальчики. Вот и он теперь задумчиво осмотрел место, пытаясь четко представить, каких предметов он мог коснуться. Достал из кармана брюк носовой платок, протер альбом, край стола, за которым сидел. Он прикасался к рюмке Томаса, когда ее отодвигал прочь от пьяницы, а к собственной так и не прикоснулся. Поэтому и рюмку Томаса, и ручку он прихватил с собой в карман. Взял и бутылку. После этого он с чувством удовлетворения покинул квартиру Томаса.
Во дворе выбросил в высокий мусорный бак бутылку, рюмку и ручку.
А затем отправился на автобусную станцию, чтобы возвратиться в город Милтаун…