— Фундамент делают, — провозгласил друзьям Иналык. — Будут строить по-русски.
У стариков появилась новая забава: они стали заключать пари на то, кто быстрее построит хадзар — Асланбек или Дзамболат.
Так и крутили головами с оврага на середину аула и обратно. Прикидывали, кто как работает, у кого выше сноровка, кто за день сумел сделать больше. Трудно было вырабатывать условия пари, так как у Дзамболата стены уже на целый метр возвышались над землей, а Тотикоевы только делали фундамент. Старики дружно сожалели, что Гагаевы и Тотикоевы не разом начали строительство. С нетерпением дожидались, когда начнет ставить стены русский.
— Вот увидите, — убеждал Хамат, — русский опередит Дзамболата. Я, когда ездил на турок, видел, как быстро русские строят укрепления. Ставлю два против одного, что русский победит...
С ним заспорил Дзабо, чему никто не удивился. Он осмелился заключить пари и скоро пожалел: русский так быстро делал кладку, что, казалось, не пройдет и месяца, а хадзар будет уже заселен. На нихасе разговор ежедневно начинался с того, что Иналык, глядя в сторону двора, отмечал:
— Уже на уровне окна.
И кто-нибудь непременно добавлял:
— К концу дня будет на уровне роста человека.
Потом пошли бесконечные разговоры, зачем и для чего Асланбек затеял строительство, ведь у него и так просторно.
— На старости лет захотелось пожить в кирпичном доме, — заявил Иналык. — Ему это ничего не стоит.
— Богат, — сказал завистливо Дзабо. — Он мог бы и не только себе построить дом... Были бы у меня такие отары овец да столько земли, и я купил бы кирпич да выстроил дома, какие видел, когда был у турок...
Не считая той трагедии, когда из хадзара Кайтазовых вынесли сразу пять гробиков с малышами, умершими от скарлатины, судьба миловала эту фамилию. Она была второй по величине в ауле — после Тотикоевых, конечно. И земли у нее было побольше, чем у других, — опять же, не считая владений Тотикоевых, — и овец, и лошадей, и коров. Не скажешь, что всего у них было вдоволь, порой отказывались и от мясной еды, с мукой бывали перебои, но гостей они всегда встречали богатыми столами. Побогаче соседей были Кайтазовы, но мечтали о лучшей доле, верили, что наступит день, когда и о них скажут громко: зажиточно живут Кайтазовы! Основания были для такой надежды. Дзабо сам еще крепок в свои шестьдесят с лишним лет. Чабахан дала ему четверых сыновей — Давида, Татаркана, Ирбека и Дохса, двух дочерей — Таиру и Венеру, которой только-только исполнилось пять лет. Все были трудолюбивые, безотказные в делах. А там подрастут и внучата — двое старших сыновей уже имели наследников. Не считая девчонок, мальчишек младшего поколения в доме подрастало еще пятеро. Так что Дзабо мог смело смотреть в будущее. И не беда, что все его мужское потомство пошло в него — такие же малорослые. В удали и хозяйском глазе Дзабо никто не мог усомниться. И с турецкой войны он возвратился, прямо глядя в лицо землякам, — он там не опозорил ни аул, ни свою фамилию.
— Голову имеет Асланбек на своих плечах, — заявил Хамат. — В этом его сила. Рассказывают, что и он ходил в рваной черкеске да в ичигах... Все добро трудом заработал.
— Везло ему, — возразил Иналык. — Жена ему сыновей дала, а потом и сноха молодцов нарожала, — и убежденно добавил: — Кто не разбогател бы?
— Не говори, — заспорил с ним Хамат. — Есть и такие, у кого по десять-двенадцать сыновей, а бедняками-голодранцами ходят.
Спорили незло, так, чтобы было что сказать и что возразить. Внимание было поглощено стройкой. Глядя на поблескивающую спину русского под лучами горного солнца, Дзабо возмутился:
— Как это Асланбек разрешает ему расхаживать по двору в таком виде?! Женщины из окна могут увидеть!
В конце концов привыкли, что каменщик работал без рубашки. Да и спина его из бесстыже-белой превратилась в коричневую и уже не так резала глаз горцев...
Росли хадзары. И у Дзамболата, и у Асланбека. Сперва медленно, а потом набирая скорость. Особенно быстро стало продвигаться дело после того, как русский научил Дабе и Мамсыра своему искусству класть кирпичи, и они стали втроем возводить стены. Тесто на дрожжах так не растет, как этот дом. И опять возник спор у стариков, на сей раз о том, у Дабе или Мамсыра стена будет воздвигнута раньше. Русский был, естественно, вне конкурса: его руки так и мелькали. Салам не успевал ему подавать кирпичи.
Гагаевы накрывали крышу. И это серьезное дело Дзамболат взял на себя. Он сам прибивал обтесанные стволы деревьев, что сыновья притащили из леса.