— Та-ак... — выдохнул я тяжело.
— А что за великое горе у вас, которое вы сперва топили в вине, а потом стали по горам растаскивать, затем от него ферзем прикрываться? Калека вы? Без рук, без ног? Потеряли зрение? Или слух?
— Потерял больше. Гораздо больше! — я словно обезумел от несправедливости обвинений, которые безжалостно бросал мне в лицо Сослан — он был агрессивен, — и не выдержал и закричал: — Я потерял главное — веру в себя!
Но до Сослана не дошли горечь и весомость признания, и он иронически заявил:
— Тоже мне потеря. Это не глаза и не рука — можно возвратить. И чуда не надо требовать от Бога. И вы возвратили бы, если бы поднатужились и недельку не брали в рот водки. Вера бы возвратилась, и не пришлось бы бежать сломя голову в горы.
Все. Сослан пал в моих глазах. Больше никогда не стану думать о нем как о стоящем человеке. Я вдруг успокоился, пожалел, что дал втянуть себя в разговор, который для меня значил гораздо больше, чем для Сослана.
— Что ценнее: одна жизнь... или пятьдесят две? — спросил я его и с напряжением стал ожидать ответа.
Сослан усмехнулся, и я видел, что он хотел сострить.
— Всегда и везде — пятьдесят две, — серьезным тоном провозгласил Сослан. — Одна, конечно, тоже ценна, но пятьдесят две — это не одна.
— И ты бы этой одной пожертвовал ради пятидесяти двух? — торопливо спросил я.
— Всегда следует жертвовать одной жизнью ради пятидесяти двух, — без тени сомнения сказал Сослан.
— А если этот один — твой друг? — закричал я возбужденно. — Ты пожертвовал бы его жизнью?
— Друг? — удивился Сослан. — А зачем им жертвовать? Он трус? Предатель?
— Он воевал храбро, — отмахнулся я.
— И зачем жертвовать его жизнью? — пожал плечами Сослан.
— Эх! — отвернулся я. — Все у тебя по полочкам разложено: это враг, а это наш; врага уничтожай, а нашего спасай. Колпачок у тебя — не голова!
— Зачем же такие странные загадки придумывать? — обиделся Сослан.
— Не я придумываю! — закричал я. — Жизнь!
По лицу Сослана пробежала судорога, в глазах на смену жестокости пришла растерянность, и он с какой-то юношеской непосредственностью и беспомощностью спросил:
— Алан Умарович, а у вас была... любовь? — Глаза его пытливо уставились на меня. — Сильная... Чистая... В общем, настоящая любовь была у вас, а?
Сослан напряженно ждал, требовал ответа. Любовь, любовь... Как дотянуться до тебя? Где ты скрываешься? Почему не всем даешься?..
Любовь, любовь... Много было встреч у меня, но что осталось в памяти?..
И вдруг я поймал себя на том, что отгоняю мысль о... Лене. О бабушке сидящего напротив меня такого симпатичного и такого горемычного, страдающего паренька... Почему?.. Гордыня не позволяет признаться? Но я уже старик и должен уметь смотреть правде в лицо. Как мне ни обидно, что она вышла замуж за Бориса, но Лена, именно Лена была МОЕЙ ПЕРВОЙ ЛЮБОВЬЮ. И пожалуй, ЕДИНСТВЕННОЙ. Чего же я медлю, почему не признаюсь Сослану, что была и у меня сильная и чистая любовь?.. Внуку рассказывать о любви к его бабушке, конечно, не стоит... Но можно подтвердить, не называя имени... И я, наконец, кивнул:
— Да, Сослан, была такая любовь у меня...
— Была? — встрепенулся он и закричал: — Тогда почему вы свой век прожили в одиночестве? Почему до сих пор рядом с вами нет любимой?!
На такой вопрос с ходу не ответишь. Но он и не ждал объяснений. Его вновь, точно на диком мустанге, понесло:
— Значит, это удел всех влюбленных — оставаться бобылем?! Выходит, жизнь подставляет ловушку, чтоб угодивших в нее проучить?! Чтоб, поманив счастьем, потом бросить в омут горя и печали?!
Он бы еще изливал свою желчь, если бы я не прервал его:
— Парень, я чувствую, у тебя горести... Не поссорился ли ты с девушкой?
— С нею как раз у меня все отлично, — обрубил он зло, — я ее люблю и она меня любит... Мы вместе учимся в университете... Она... удивительная... Красивая, чуткая и... легко ранимая! А он говорит, что мой выбор весьма... неудачен?! И он категорически против моей невесты!
— Кто он? — уточнил я.
— Ваш одноклассник! — зло выпалил Сослан мне в лицо. — Ему, руководителю города, видите ли, не подходит родниться с дочерью клерка госпредприятия! У него есть на примете невесты из дочерей крепко стоящих на ногах солидных людей: президентов банков, бизнесменов, предпринимателей крупного калибра... За их спиной мне, как он твердит с утра до ночи, будет житься припеваючи... А того не желает понять, что я люблю Таню!..
Так вот что происходит с внуком Лены... Борис навязывает ему, на ком он должен жениться!
— А что твой отец? — спросил я.