— ... Передай Олежке, что если он будет послушным, я отсюда привезу ему танк с поворачивающейся башней, — произнес в трубку Петр Георгиевич и, выслушав жену, сказал: — Да нет у меня на магазины времени. Сегодня — последний тур, и завтра я побегаю... Какой размер?..
Я грустно усмехнулся — у всех семей одно и то же: куда бы ни направлялся спортсмен, жены, ничуть не беспокоясь о результатах соревнований, проявляют прыть, давая задание непременно приобрести костюм, пальто, туфли, жемчуг, пуговицы — определенного цвета, формы и размера, солнечные очки, колготки с пяткой или без (как будто бывают такие!), кремы: для лица, для шеи, для рук, для ног, против пигментов, — и какие еще там поручали супруги моих друзей мне, отправлявшемуся за рубеж или в иной российский город.
— Ждите меня послезавтра, — сообщил домочадцам Петр Георгиевич и, чтоб не сглазить, торопливо добавил: — Если будет летная погода... — Голос его звучал бодро...
Вот из-за таких-то телефонных переговоров тренер всякий раз, когда вселялся в гостиницу, вымучивал администраторшу и организаторов турнира с просьбой предоставить ему номер непременно с телефоном. И добивался своего, зачастую меняясь со мной комнатами, потому что мне телефон вроде был ни к чему: я не ожидал ни от кого звонка; иногда могла позвонить Лариса, но ей, матери четверых детей, частые междугородние переговоры были не по карману. Отец и мать же по-прежнему жили в Ногунале и не имели дома телефона...
— ... Обнимаю всех вас, целую! — бросил в трубку Петр Георгиевич и, успокоенный разговором с родными, сел за стол и напористо уточнил у меня: — Ну как, нет в моем анализе «дыры»?
— Вроде бы нет, — нерешительно произнес я, усилием воли стараясь отогнать непрошенные мысли и возвратиться к шахматным будням. — Впрочем, есть «дыра» или нет, обычно выясняется во время партии...
— Можешь смело применять этот вариант, — заверил меня тренер. — Разветвлений у него не так уж много, так что нет опасений, что наткнемся на опровержение... Давай-ка еще раз пройдемся от начала до конца...
Мы добрый час двигали по доске фигурами, вызывая то бурные комбинации, то длинную цепь ходов, завершающуюся сложным эндшпилем... Чем дольше анализировали возникающие позиции, тем больше появлялось вопросов: «А если на это последует вот такой ход?» И забудь тренер строгое житейское правило — в канун игры не забивать голову шахматиста вариантами, мы просидели бы над доской до обеда. Но Петр Георгиевич, глянув на часы, спохватился:
— Все!.. Больше никаких шахмат до самой партии, — и загадочно улыбнулся мне: — Через двадцать минут нас у гостиницы будет ждать «мерседес» перламутрового цвета!.. Да, да, правительственный!.. Глава администрации пришлет свой персональный лимузин. Звонил его помощник, сказал, что Борис Тотырбекович Кетоев приглашает нас совершить загородную прогулку... А как ты думаешь? Его земляк может выйти в межзональный турнир. Такое не каждый год случается. Начальству следует проявить чуткость и заботу, вдохновить, так сказать, на подвиг спортсмена. Тем самым в случае твоей победы Кетоев как бы приобщается к успеху, точно в этом есть и его заслуга. Так что гордись...
Петр Георгиевич затянул галстук, облачился в неизменную свою темно-желтую кожаную куртку — память о турнире в Буэнос-Айресе, глазами показал, чтоб я тоже выбрал из его коллекции себе галстук, и недовольно поморщился, когда я отрицательно покачал головой...
Мы уже собрались выходить, когда дверь в номер резко распахнулась, и через порог широко шагнул Борис... Борис Тотырбекович... Уверенный в себе, в меру загорелый и упитанный. Не знай я, кто он такой, мог бы ошибиться, назвав его бывшим спортсменом, из тех, что, перестав придерживаться строгой диеты, начинают расползаться вширь, постепенно обрастая жирком, но прежняя осанка еще долго остается их приметной чертой. Зыркнув глазом по Петру Георгиевичу, Кетоев перевел взгляд на меня, признал, широко улыбнулся и неожиданно, так что я не сумел увернуться, обхватил меня руками, прижался по осетинскому обычаю щекой к щеке, похлопал ладонью по спине...
— Рад тебя видеть в здравии, Алан, — загрохотал его властный голос, затрепетав под низким потолком номера. Оторвавшись от меня, он, не отпуская плечи, посмотрел мне прямо в глаза и воскликнул: — Это же сколько лет мы с тобой не виделись?!