— Придется так, — покорно согласился Асланбек.
— Но солидно ли будет бывшего жениха дочери брать батраком? Не осудит ли народ? — лениво размышлял вслух Кайтмырза и презрительно бросил: — А говорил, что вы тоже люди.
И тут раздался отчаянный крик Марты:
— Отец! — запыхавшаяся от бега, она упала на колени, обхватила голову руками и зарыдала взахлеб.
— Дочь, ты позоришь меня, — гневно закричал Кайтмырза. — Встань!
Марта подняла голову, прижав руки к груди, умоляюще простонала:
— Но я люблю его!
Не слова вырвались из ее груди — боль ее, многолетние ожидания, несбывшиеся мечты. Аульчане не только не осудили ее за несдержанность, они встали на ее сторону. В толпе раздались возгласы:
— Она ждала Асланбека шесть лет!
— Нельзя им врозь, Кайтмырза!
— Он работящий человек. И джигит что надо!
Из толпы выскочил пожилой чабан, закричал:
— Кайтмырза, говоря, что не все люди, ты бросаешь камень в каждого из нас. Но и чабаны — люди. А Асланбек — лучший из нас! Дайте ему коня, и приз по джигитовке будет за ним! Почему, хозяин, стоишь на пути дочери и Асланбека?
— Не твое дело, холоп! — отмахнулся от него Кайтмырза. — Я поступаю по обычаю. Я не выгнал сватов Асланбека. Но он не может внести калым. Кому нужны эти ящики? — кивнул он на чемоданы.
— Горцы! Сельчане! Давайте поможем Асланбеку внести калым! — закричал молодой чабан. — Помните, как он помог Хазби? Теперь Асланбек в беде. Не горюй, друг! Я отдаю десять овец!
— И я столько же! — подал голос еще один горец.
— А я бычка!
— Никто не останется в стороне!
Горцы в рваных черкесках, чувяках, в видавших виды шапках обнимали Асланбека, подбадривали Марту... Взволнованный до слез, Асланбек поднял обе руки:
— Спасибо, люди, но смогу ли я возвратить вам долг?
Пожилой чабан притронулся к плечу жениха:
— Сможешь — отдашь, не сможешь — обижаться не будем.
Толпа одобрительно закричала. Асланбек прижал ладони к лицу, чтоб скрыть слезы. Горцы озадаченно умолкли. Асланбек поднял лицо, проникновенно сказал:
— Люди! Я должник ваш!
— Ты человек! — закричал на всю площадь Хазби...
— Пока была жива Марта, я был тверд в своей клятве — жил для людей. Потом болезнь унесла жену. Я по-прежнему слыл справедливым и честным человеком... Но вот теперь... К концу жизни... — Асланбеку было невмоготу признаться в этом. — К концу жизни стал хитрить я. Нет, в просьбах людям я никогда не отказывал, но в ответ высказываю свои просьбы. И получается: люди за мою доброту рассчитываются. Я понимаю, что веду себя неправильно, страдаю от этого, но поступать по-другому уже не могу. И выходит, Мурат, что я по-прежнему должник у людей...
— И мне хочется каяться и биться головой о скалу... Точно укоряют горцы меня, обвиняют в том, что недостоин я быть среди них...
— Ага! — оживился Асланбек, словно давно ждал подобного признания Мурата. — Значит, и тебя проняло!.. А иначе и не могло быть. У всех, у всех это заложено в крови. Спроси у любой матери, из какого бы племени она ни происходила, какая бы кожа: белая, желтая или черная — у нее ни была, все равно, из богатой она или бедной семьи, — спроси, с плачем ли ее ребенок появился на этот свет, — каждая скажет: да. Каждый человек криком и слезами возвещает миру о своем рождении. — Асланбек пристально посмотрел на Мурата: — Думаешь, это случайно? Не-ет... У природы все продумано: что бы ни свершилось, какое бы явление ни произошло, — присмотрись и, если ты проницателен, найдешь и причины, и последствия... Да, да, не спорь и не сомневайся. Природа все предусмотрела... А человек плачем встречает этот мир потому, что рождается он... должником...
— Но как этот долг можно отплатить? — вздохнул Мурат. — Как?..
— В этом-то и дело, что никто не знает, как, — печально произнес Асланбек. — Хочешь поступить праведно, как нарты, сея вокруг справедливость, но часто твои шаги оборачиваются к одним добром, а к другим — злом... Неспроста, ох неспроста наши предки придумали поговорку: садись так, чтоб никто не сказал тебе «подвинься»... Не всем она нравится. Особенно тем, кто любит чужое прихватить да других обойти. Но я тебе скажу: первый, кто произнес ее, был очень мудрым человеком. Очень!.. Он понимал: чтоб отдать долг предкам, родителям, фамилии, племени, народу, что тебя родили, вообще человечеству, надо перво-наперво уметь найти свое место среди людей...
Мурат потрясенно не сводил глаз со старца. Уважаемый, почтенный Асланбек и не представлял, как важно было то, что Мурат услышал от него, услышал тогда, когда ему было так тяжко... Должник у людей... Может, это и есть то заколдованное слово, которое подскажет, когда и как надо поступать?
... Горцы недоумевали, чего это понадобилось у Гагаевых русскому каменщику и Мамсыру. На сей раз каменщик был в темной рубашке и сапогах. Дзамболат спустился с лесов, повел рукой, приглашая гостей к костру, возле которого на камнях установлена широкая доска, служащая вместо стола. Но русского тянуло к стене. Он осмотрел ее, потрогал, поковырял пальцем землю, которой были замазаны щели между камнями. Упершись руками о стену, каменщик шутливо спросил: