— Тебе еще рано садиться на Норда, — произнес Роллинс.
— Но я же не знала, что так случится, — оправдывалась дочь.
Батракам было интересно услышать, что скажет мистер Роллинс Мурату, и они охотно расступились, когда хозяин направился к спасителю дочери. Все ждали, что сделает хозяин. Он это чувствовал. Окинув взором Мурата, его крепкую шею, сильные, покрытые темными волосами руки, босые ноги, Роллинс восхитился силой и ладностью парня и произнес:
— Ковбой! — И еще раз: — Ковбой!
Таймураз вскинул гордо голову, возразил:
— Горец! Горец!
Толпа радостно подхватила незнакомое слово:
— Горец! Горец!
Роллинс достал бумажник, отделил от пачки стодолларовую купюру, протянул Мурату. Батраки восхищенно загудели: хозяин не подвел их ожиданий — он вручил счастливчику целое состояние. Но что сделал этот сумасшедший?! Он отвел руку мистера Роллинса в сторону.
— Бери, бери, — покровительственно произнес хозяин, сам восхищаясь своей щедростью, — ты заслужил это.
Толпа радостно заволновалась, подбадривая горца.
Но Мурат опять отвел в сторону руку хозяина и неожиданно отвернулся от него в обиде. Вокруг замерли. Что происходит с этим горцем? Он не понимает, наверное, что хозяин дарит ему сто долларов! Мурат встретился взглядом с Францем, попросил:
— Скажи ему, Франц, деньги платят за работу, а за помощь говорят спасибо.
Слова горца вызвали общее недоумение. Глаза мистера Роллинса сузились. О чем толковал этот дикарь? Если бы он, мистер Роллинс, не был свидетелем того, как пять минут назад этот же странный горец за несколько песо лез на винчестер, не страшась получить пулю в живот, то он еще мог бы поверить словам, которые перевел ему длинный немец. Но ведь это было, он сам видел. И человеком, рисковавшим получить пулю, был он, спаситель его Вирджинии! Чего же он хочет?! Не насмехается ли он над ним, мистером Роллинсом? Нет, не похоже. Он почтителен и смирен. Тогда что же? Еще не хватало, чтобы слух прошел по округе о том, как из его рук батрак отказался принять стодолларовую ассигнацию! Нет, все это очень непонятно. Хозяин оглянулся и убедился, что и батраки, и надсмотрщики в недоумении. Он, Роллинс, не хочет оставаться в долгу у дикаря. Роллинс пересилил себя, выдавил улыбку:
— Горец — джентльмен, — аккуратно спрятав в бумажник купюру, он приказал надсмотрщику, кивнув на Мурата: — Завтра отправишь его на конеферму. Там ему будет лучше, — и, обняв дочь за плечи, скрылся в конторе.
... Вечерами весь лагерь сходился у костров, привольно рассыпавшихся у речки. Отсюда едва были видны очертания соломенных хижин и палаток. Вдоль берега на огромных камнях стояли батраки и шлепали бельем по воде. В звездной ночи пламенели костры, возле которых сидели уставшие люди. У каждой группы свой костер. Возле крайнего посапывали трубками молчаливые ирландцы. Один из них неторопливо намазал на ломоть хлеба паштет из консервной банки. Возле другого костра — мексиканцы. Худющий старик зашивал дыру на рубашке. Напротив него Хуан перебирал струны гитары. Блики от костра бегали по его молодому щербатому лицу. Недалеко от них возле огонька пристроились два американца. Они всегда держались в стороне от других батраков. Зато испанцев столпилось столько, что пламени их костра не видно...
— «В Чикаго родился человек, — читал Франц газету, по ходу переводя друзьям, — иметь шесть пальцев на каждый рука».
— О! — удивился Таймураз и, приладив к растопыренным пальцам левой руки указательный правой, спросил: — Так?
Мурат оторвал кинжал от веточки, которую стругал, грустно вспомнил:
— У нас в ауле у одного ребра не так растут, а вот так, — провел он ладонями по груди сверху вниз.
— У Дохса! — воскликнул Таймураз и гордо поглядел на Франца и Николая, мол, вот и у нас в ауле встречаются чудеса.
— «Принцесса Брауншвейг вышла замуж, — раскуривая трубку и одним глазом поглядывая в газету, перевел немец, — на свадьбе присутствовал... э... девятьсот гостей».
И это сообщение не удивило горцев.
— У нас на свадьбах еще больше гостей бывает, — сказал Мурат.
— Ага! — бросился подтверждать слова друга Таймураз, — с одного аула, с другого аула. Со всего ущелья!
— Когда много народу — весело, — лукаво поглядел на них Николай и с интересом стал ожидать, какую еще новость выловит в газете Франц и что в ответ скажут горцы.
— «Изобретатель граф Цеппелин придумал новый модель, — повернул газету к костру Франц, чтобы лучше видеть, — летательный аппарат. Поднимать три этаж гондола, цеппелин».
— Цеппелин? — с трудом произнес Таймураз, ожидая пояснений.
— Это шар такой огромный. Может поднять в воздух три дома, ежели их друг на дружку, — и в небо! — взмахнул руками Николай.