— Диас, Санчес, Гомес! Открывай! — умолял Мурат.
Санчес поправил повязку на несуществующем глазу и, несмотря на протестующие жесты друзей, направился к воротам и решительно их оттащил, мол, чего уж теперь... Мурат пришпорил пятками коня, и тот, совсем взбесившись от такого отношения, вынес горца за ворота.
— Э-гей! — раздался торжествующий крик Мурата: он почувствовал, что жизнь начала ему светить, а душа стала легкой от ощущения полета, и, увидев возвращающегося к манежу Педро на взмыленном коне, Мурат победно прокричал: — Хорошо! О'кей!
Педро устало проводил взглядом бешено мелькающие копыта красавца-мустанга.
Глава 14
Роллинс появился на ферме еще до возвращения горца с холмов. Мексиканцы успели завести в станок нового коня. Педро, оседлав его, скомандовал: «Отпускай!» Конь выскочил на манеж, заплясал, встал на дыбы и затем неожиданно брыкнул. Педро, не ожидавший в этот момент вероломства, не удержался и сильно ударился о землю. Конь унесся в угол манежа и заметался там из стороны в сторону, не подпуская никого. Мексиканцы подняли Педро, под руки отвели к изгороди и усадили на табуретку...
Роллинс был со своим управляющим. Незамеченные мексиканцами, они наблюдали картину падения Педро. Приблизившись к манежу, хозяин отметил, с какой жадностью тот пьет воду, и сурово спросил:
— Это сегодня какая по счету лошадь?
Педро испуганно оторвал кружку от рта и показал два пальца. Мистер Роллинс не выразил сочувствия Педро, хотя понимал, что наездник делает больше, чем ему позволяют силы. Он знал и другое: любое сострадательное слово может подействовать на наездника расслабляюще. Роллинсу самому нелегко пришлось в жизни, и, глядя, с каким трудом давалось Педро каждое движение, каких колоссальных усилий стоило удержаться на очередном коне, он хоть и сочувствовал ему, но не жалел. Каждый в жизни должен пройти через испытания, если хочет добиться чего-то. Хозяин спешил, но стоял у манежа до тех пор, пока Педро на скакуне не скрылся за холмами. Роллинс сразу не ушел, хотел дать понять мексиканцам, что не простит никому слабости, чем бы она ни была вызвана. Наконец, сопровождаемый управляющим, он направился к двуколке. И тут до него донесся громкий, торжествующий крик:
— Э-гей!
По склону холма стремительно приближался всадник. Роллинс узнал в нем Мурата. Веселый, возбужденный борьбой с непокорным, гордым мустангом, еще переживавший азарт ожесточенного поединка, горец влетел на манеж, остановил лошадь, спрыгнул на землю и хвастливо показал оторопевшему, несмело поглядывавшему в сторону хозяина Санчесу на коня:
— Видал?!
Взмыленный конь мелко дрожал всем телом и тяжело дышал, но покорно стоял рядом с горцем. Мурат заметил, что его появление вызвало беспокойство у мексиканцев. Но отчего? И тут он услышал резкий окрик хозяина:
— Что у вас здесь происходит?! Кто дал ему коня?
— Как ты смел? — обрушился на горца управляющий: — Ты мог убить коня!
Мурат смиренно, но по-прежнему весело обратился к Роллинсу:
— Сори, шеф, сори! Извини!..
— Сори, — передразнил его Роллинс. Покорный вид горца, его по-детски жизнерадостная улыбка смягчили хозяина, и он подозвал его к себе.
— А этот конь, — показал управляющий на очередного скакуна, загнанного мексиканцем в станок, — галоп можешь?
Мурат едва бросил взгляд на станок, подмигнул хозяину и охотно согласился:
— Галопар?! Можно! — и, не дожидаясь разрешения Роллинса, побежал к помосту...
Конь встал на дыбы, но горец, распластавшись на нем, с улыбкой ждал дальнейших маневров мустанга. И вдруг пришпорил коня и заставил его перемахнуть через забор.
— Эх! — Роллинс в восторге сжал кулак.
На фоне неба всадник стремительно удалялся по гребню холма. Мексиканцы облегченно вздохнули, поняв, что хозяин простил им вольность. Потом они пожалеют, что позволили Мурату показать свою сноровку мистеру Роллинсу. Нет, не всякий, кто осмелится вступить в поединок с мустангом, возьмется за их профессию. Мексиканцы не ожидали соперничества. Более того, они уже давно собирались поставить хозяину свои условия. И сегодня, когда Педро пришлось так нелегко, когда даже Роллинс стал свидетелем, каких трудов стоит укрощение коней, и сами они в который раз убедились, что за такой риск оплата весьма мизерна, вспомнив, с каким нетерпением дома ждут этого разговора, они наконец рискнули высказать хозяину все.
Роллинс терпеливо ждал, когда возвратится мустанг, оседланный горцем. Но сперва прибыл конь Педро. Наездник, соскочив на землю, прихрамывая, понуро направился к загону. Мексиканцы обступили его.