А положение Дахцыко среди стариков на нихасе как самого младшего довольно сложное. Однако он бывал настойчив и непреклонен, когда кто-нибудь пытался обойти его при решении вопросов, касающихся всех фамилий аула. Этому научила его нелегкая судьба. После ранней смерти отца Дахцыко пришлось взять все хозяйство в свои руки. В шестнадцать лет женился, ибо дом без женщины, что человек без рук. Немалый калым заплатил неопытный паренек за свою Дунетхан, которой исполнилось всего пятнадцать. На ее плечах оказались дом, шесть коров, десять коз да куры. Тяжкий труд, трагедия с сыном оставили отметины на облике Дахцыко. Был он нелюдим. Редко, очень редко появлялась на его лице улыбка. Людям с ним было неуютно.
А песня плыла по горам. Девичий голос выводил гордые слова о тех, кто погиб, но не покорился врагу...
Слышна была песня и на дороге, по которой двигались две арбы. В первой находились Дзамболат, его жена Хадизат да дремавшие на соломе близнецы — тринадцатилетние Урузмаг и Шамиль, во второй — остальные шестеро сыновей. Дзамболат натянул поводья, высунул голову из-под навеса арбы, прислушался к песне, окинул взором окрестность. Приподняв свое грузное тело, он спрыгнул на землю. И тотчас же пятый сын Дзамболата Мурат, резко оттолкнувшись, выскочил из арбы и приземлился метрах в пяти от нее. Ноги в матерчатых ноговицах-дзабыртах заскользили по склону, но парень удержался и, задорно глянув на братьев, махнул рукой, приглашая их посостязаться. Это была придуманная им игра, и, как ни старались братья, никому, даже самому старшему, Умару, не удавалось прыгнуть дальше Мурата. Невольно залюбовавшись ладной фигурой сына, в которой чувствовались ловкость и сила, Дзамболат усмехнулся:
— Джигит!..
Оставаясь в арбе, Хадизат из-под низко надвинутого на глаза платка наблюдала, как сыновья разминали затекшие от долгого сидения ноги. Дзамболат сурово посмотрел по сторонам. Потом он молча указал сыновьям на едва виднеющуюся колею дороги, которая вела в глубь гор, и ткнул пальцем в точку на скалах.
— Вижу! — радостно вскрикнул Мурат. — Сторожевая башня!
Отец согласно кивнул сыну и сказал:
— Туда мы и поедем...
— Ты уже бывал здесь? — спросил Умар.
— Нет, — отец отрицательно покачал головой и пожал плечами. — Надо же где-то остановиться... Попытаем счастья здесь, — и торопливо направился к арбе...
Старики, заметив приближавшиеся к Хохкау арбы, стали гадать, кто бы это мог быть. Арбы остановились, не доезжая до аула, возле неглубокого оврага. Это не вызвало удивления ни у Асланбека, ни у других горцев: гости хотят привести в порядок свою одежду — стряхнуть пыль, почистить сапоги, поправить ремни, — чтобы въехать в аул во всем блеске, молодцевато, со сверкающими газырями и ножнами кинжалов. Соскочив с арб, приезжие разбрелись по обочине дороги. Один из них медленно прошелся по краю обрыва, приставив ладони козырьком к глазам, внимательно оглядел маленькую каменистую площадку, примостившуюся по ту сторону оврага. Повернувшись к своим спутникам, позвал их. Все столпились у оврага, стали что-то высматривать в нем.
На нихасе умолкли и терпеливо дожидались дальнейших событий. Люди увидели, как тот, что первым подошел к оврагу, спустился в него, затем махнул рукой. От толпы отделился еще один и последовал за первым. Через минуту они показались на противоположном склоне оврага. Идущий впереди поднимался по узкой тропинке тяжело, держась за бока, что выдавало в нем пожилого горца. Второй, напротив, казалось, не замечал подъема — шел легко и быстро и почти догнал пожилого. Они поднялись на площадку и обошли ее вдоль и поперек, считая шаги и переговариваясь. И это уже было непонятно.
— Что они там нашли? — ни к кому не обращаясь, спросил нетерпеливый Хамат Кетоев.
— У кого спрашиваешь? У нас или у бога? — ехидно посмотрел на брата Иналык. — Бог знает, да не скажет. Мы бы сказали, да не знаем...
Горцы, напрягая зрение, следили за непонятными действиями приезжих, стараясь не упустить ни одной детали.
Тем временем двое незнакомцев, запрокинув головы, стали исследовать скалу, круто подымающуюся от площадки ввысь. Посоветовавшись, они возвратились к арбам, и тот из них, что помоложе, отпряг лошадь и ловко вскочил на нее. Пожилой показал ему рукой в сторону реки. Всадник пришпорил коня и поехал вдоль берега, то и дело останавливаясь и всматриваясь в реку. Там, где она делала крутой поворот, он наклонился с коня к земле, что-то поднял и, держа ладонь на весу так, чтобы не рассыпать поднятое, галопом возвратился к арбам.