Этта заявил.
— В такой одежке наши Герои заткнули пасть Черному гарцуку.
— Каким же это образом? — удивился я.
Никто не ответил. Все повернулись к Огусту.
Тот выждал и заговорил.
— Наши предки долго ждали возвращения правителей, готовились к нему. Ценой собственных жизней они решили уничтожить это осиное гнездо. В тот день, когда Черный гарцук объявил о своем прибытии, на приводном централе, как и много сезонов подряд, дежурила обслуживающая смена. Кроме того, во всех узловых точках станции были устроены засады. Необходимо было разом покончить со зверем, чтобы любые другие твари напрочь забыли дорогу в сторону Дауриса-Тавриса. Это наша земля.
Огуст помолчал, затем продолжил.
— К удивлению Героев, из всего космофлота, базировавшегося в системе Дауриса-Тавриса, вернулся только один фламатер. Предкам удалось заманить его на главную палубу, где они попытались уничтожить его. К сожалению, атака не удалась, однако теперь свернуться в исходную оболочку звездолет не в состоянии, и это радует. Это, правда, давно было…
— Как давно? — поинтересовался я.
Огуст задумался, вместо него ответил Хваат.
— Никому не известно.
— Что значит, неизвестно! — возмутился Этта. — Давно и есть давно. Может, вчера. Может, сезон назад… Это происходит ежегодно, в день праздника, иначе чего бы нам праздновать, если славные давно исполнили свой долг, а нынче сидят прохлаждаются на выходах из гравитационного тоннеля. Ты, ублюдок, кончай тень на плетень наводить!
— Опять! — прикрикнул я на стража.
— Я же по-дружески! — удивился Этта.
— Тебе было сказано, нет ублюдков, мошенников, негодяев, падлюков, зимогоров. Нет каналий, грязных дьори и тупых дирахов. Все люди, все человеки. Человек — это звучит гордо. Вот и придерживайся этого мнения.
— Я что, — отчаянно почесался Этта. — Я ничего. Я всегда готов, — он отдал пионерский салют.
Я вздрогнул. Вновь случайность? Игра вероятностей? Собственно, набор мыслимых жестов двуруких существ, успокоил я себя, очень ограничен, так что вполне возможно, что это приветствие могли использовать хорды.
— Учитель, — удивленно почесался сварщик, — ты что, никогда не видел, как Герои приветствуют друг друга?
— Где я в горах героев видал. У нас каждый больше на особицу.
В этот момент Левий Матвей дернул меня за рукав.
— Учитель, кто такие зимогоры?
— Тьфу! — не выдержал я. — Вас что, не страшит встреча с Черным гарцуком? Что вы всякой ерундой интересуетесь?
— Не-а, — откровенно и невозмутимо признался Левий. — Мы готовы. Если надо, умрем с музыкой, но лучше с нею же победить.
— Ага, — поддержали его Петр и Павел. — Чего зазря трястись.
— Ладно, храбрецы. Зимогоры — это босяки, бродяги. Нищие, обтрепанные…
— Так бы и сказал, — обрадовался Петр. — Рвань, одним словом.
Затем он обратился к Хваату.
— Ладно, уб… товарищ, хватит чесаться от обиды. Давай руку, — и он протянул посиневшему от злобы капитану свою огромную, с ковш экскаватора, лапищу.
Хваат, избавляясь от накипевшей на сердце ругани, пожал ее. Грабка у него была не меньше, чем у Петра.
Прежде всего мы распаковали оружие, затем принялись распределять его среди тех, кто умел пользоваться лучевыми карабинами. Таких оказалось более двух десятков человек. Оба капитана, матросы с «Калликуса» и подводной лодки, Тоот со своими работягами, Туути и Огуст. Пострадавший из-за любви к прекрасной курочке, он в компании представителей низших разрядов вел себя тихо, но, я бы отметил, не без некоторой надменности. Получив в руки убойной силы бластер, Огуст повел себя как опытный боец: умело отсоединил зарядный магазин, проверил, полна ли емкость, пощелкал предохранителем, прокрутил из начальных в конечные положения регуляторы дальности и мощности, потом поставил оружие на предохранитель и объявил.
— Я буду командовать!
К моему изумлению, это заявление вызвало бурю восторга у губошлепов, собравшихся в подсобном помещении. Они начали прыгать вокруг Огуста, пощипывать его, почесывать, поглаживать по волосам. Даже Хваат и Неемо, положив друг другу руки на плечи, принялись ритмично, с одобрением, перескакивать с ноги на ногу. Огуст принимал подобные знаки внимания как должное. По-видимому, он принадлежал к самому высшему разряду в иерархии хордов, и никому в голову не пришло оспаривать его первенство.