— Да, конечно, — ответил он, противореча себе.
Из его глаз снова потекли слезы, и он заговорил после некоторого молчания.
— Сказала только вчера, когда было уже слишком поздно что-либо предпринимать. Я даже не знал, что у моей племянницы учебные неприятности. Итак, вам двадцать пять лет, и вы из Фервью. Это значит, что вы преподаете около четырех лет?
Она сглотнула.
— Три года.
Выражение его лица не оставляло никакого сомнения в том, что именно думает он о ее короткой карьере.
— Я могу заверить вас, мистер Прескотт, что обладаю достаточной квалификацией. — Диана умолкла. Кем себя считает этот парень, допрашивая ее в такой нелепой высокомерной манере? И с какой стати она оправдывается перед ним? — Мистер Прескотт, не понимаю, почему вы сомневаетесь в моей компетентности. В Фервью сочли возможным рекомендовать меня на эту работу, и ваша сестра была удовлетворена тем, что выбрала меня. По моему мнению, вопрос исчерпан. Кроме того, идет дождь!
Но его лицо все еще выражало недовольство.
— Меня не интересует ваше мнение, мисс Уайт. Никого здесь не примут на работу без предварительного собеседования со мной.
Диана чуть не задохнулась от злости. Никогда не встречала она более невыносимого человека.
— Надеюсь, вы понимаете, что, если бы моя сестра спросила меня, я никогда не разрешил бы вам приехать сюда.
Диана призвала на помощь все свое достоинство.
— Тогда следовало позвонить мне, и я бы не тратила время на поездку сюда.
Его глаза впились в лицо Дианы.
— Я только хотел дать вам понять, что не испытываю особого счастья по поводу вашего приезда, вот и все. Прежде чем мы продолжим, вам следует ознакомиться с несколькими основными правилами поведения. — Не обращая внимания на дождь и раскаты грома, они строго посмотрели в глаза друг другу. У него странные глаза, подумала Диана, умные проницательные глаза. Она с удивлением заметила, что они не темные, как ей сначала показалось, а голубые, как небо в ясный день. И хотя, как она прекрасно знала, цвет глаз не имеет ничего общего с характером, такие глаза должны были принадлежать не бесчувственному грубияну, а доброму и отзывчивому человеку.
Тут Диана почувствовала, что краснеет.
— Что за правила?
— Ну, во-первых, хотя мебель в домике, где вы будете жить, и не представляет особой ценности, я все же надеюсь, что вы оставите ее в таком же состоянии, в каком она находится сейчас.
— Что я могу с ней сделать? Сгрызу или погружу в машину и увезу с собой в Вермонт?
Любой другой мужчина выдавил бы из себя улыбку, но мистеру Прескотту, казалось, было совершенно незнакомо чувство юмора.
— Во-первых, — продолжал он, — находясь у меня, ограничьте свою активность рамками предоставляемого вам дома. Разумеется, включая уроки моей племянницы. Я занятой человек, мисс Уайт. Большая часть времени у меня уходит на деловые поездки, но, находясь здесь, я не хочу на каждом шагу натыкаться на незнакомцев.
Диана почувствовала себя уязвленной.
— Не надо мне говорить того, что любой воспитанный человек и так понимает.
— Прекрасно. Тогда вы понимаете, что сюда не следует приглашать друзей.
— Я из Вермонта. У меня здесь нет друзей. Я не знаю никого, кроме вашей племянницы.
— Еще одно. Что бы ни происходило здесь, не должно становиться предметом для сплетен с посторонними. Вам понятно? — рявкнул он.
Она парировала, щелкнув по-военному каблуками:
— Да, сэр.
Он бросил на нее ядовитый взгляд.
— Также не терплю дерзости.
— Если мне захочется жить при диктатуре, я перееду в Иран.
— Предупреждаю, ваша работа зависит от вашего поведения.
— Это угроза?
— Вы догадались! И лучше не забывайте о ней.
— Вы, наверное, забыли, что я работаю не на вас?
— А вы забыли, что будете жить под моей крышей?
— Мистер Прескотт, вы можете подавиться вашей драгоценной крышей.
С этими словами она рванулась к своему автомобилю, однако он без труда догнал ее и схватил за руку.
— Еще одно, мисс Уайт, — продолжал он ледяным голосом. — Не суйте свой нос не в свое дело Я клянусь, что лично сдеру кожу с очередной горничной, или садовника, или преподавательницы, которая окажется репортером.
Диана задохнулась.
— Мистер Прескотт, давайте говорить откровенно, — сказала она, высвободив свою руку. — Ни вы, ни ваши… владения меня нисколько не интересуют. Я приехала сюда заниматься с Сисси, вот и все. Я — профессионал и веду себя в соответствии с этим. К себе я жду такого же отношения. Ясно? — Он не ответил. — Вы все сказали? Он немного помолчал.
— Еще нет.
Достал большой ключ, подошел к воротам и вложил его в замок — ворота с визгом распахнулись.
— Вот, — крикнул он, небрежно швырнув ей ключ, как будто все это время знал, что она не собирается уезжать. — Запирайте за собой ворота, когда бы вы ни выходили и ни входили. Это приказ.
Она смотрела на ключ и раздумывала, не швырнуть ли его обратно, но вдруг вспомнила о собаках.
— Ваши собаки на привязи? Он изумленно взглянул на нее.
— Моя последняя собака умерла три года назад. — Он перекинул ногу через мотоцикл и завел его. — Мисс Уайт! — донесся до нее его голос сквозь гул мотора.
— Д-а-а, что еще?
— Добро пожаловать в «Убежище среди скал». — Загадочные голубые глаза оценивающе рассматривали ее.
Затем он проехал через ворота. Диана старалась успокоиться.
Возле дома ее встретила высокая пожилая женщина.
— Здравствуйте. — Это был тот же голос, который Диана слышала через переговорное устройство. — Я миссис Берне, экономка. Но зовите меня Эбби, или я рассержусь на вас.
Диана Уайт. Она протянула руку, женщина тепло пожала ее.
— Бедняжка, да вы насквозь промокли.
— Я встретила мистера Прескотта у ворот, и мы немного побеседовали.
— Да, я знаю. Позвольте спросить, что вы с ним сделали? Он вернулся в ужасном состоянии, прокричал, что вы здесь и мне следует вас встретить, а затем взбежал по лестнице и захлопнул за собой дверь спальни.
— Я направила ему в лицо слезоточивый газ. Понимаете, когда я была у ворот, он вдруг откуда-то появился, напугал меня до полусмерти, поэтому…
На губах Эбби появилась улыбка.
— Так ему и надо. Он заслуживает этого, разъезжая одетый как хулиган на своей хулиганской машине.
Диане стало чуть легче.
— Газ скоро выветрится. Но может быть, кому-то следует поухаживать за ним?
Эбби отмахнулась.
— Даже умирая, Дэвид не позволил бы ухаживать за собой.
Дэвид. Итак, его зовут Дэвид.
— Эбби, я не люблю совать нос в чужие дела, но он всегда такой… странный?
Экономка, казалось, взвешивала свой ответ.
— Последние две недели он был занят со своими бухгалтерами. Конец финансового года, понимаете. Он измотался. Приезжает сюда, не говорит ни слова, только читает, гуляет у моря и катается на этой проклятой машине. — Она улыбнулась Диане. — А теперь берите свои сумки, и пойдем устраиваться.
Диана последовала за Эбби по узкой каменной лестнице, находившейся снаружи здания. Воздух в квартире, долгое время остававшейся закрытой, был затхлый, но она была изысканно и уютно обставлена в позднем викторианском стиле. Квартира состояла из гостиной, кухни и спальни.
— Здесь хорошо, — улыбнулась Диана.
— Мне тут тоже всегда нравилось. Я жила здесь с мужем, когда мы начали работать на Прескоттов.
По выражению ее лица Диана поняла, что мистер Берне умер.
— Через две недели мне исполнится семьдесят пять лет. Но я еще не собираюсь уходить на покой.
Эбби показала Диане кухню. Открыв холодильник, Диана не могла скрыть удивления: он был не только включен, но и заполнен едой.
— Я думала, вам вряд ли захочется пойти в магазин после такой дальней дороги.
Диана ощутила прилив симпатии к этой пожилой женщине, особенно после знакомства с тем чудовищем, на которого она работала.
— Спасибо, Эбби, — сказала она, сердечно пожав ей руку. — Скажите, мисс Осборн еще не приехала?
— Нет. Она приедет завтра. Что она такое натворила, что заставило вас приехать сюда?