========== Часть 1 ==========
На четвёртый день жизни в Бикон-Хиллз Стайлз просыпается, когда отец стучит в дверь его спальни.
— Стайлз! Вылезай из постели. Тебе пора в школу!
Так вот где сегодня их отношения отца и сына. Его отец снова достиг стадии «Я нахрен не шучу». Ещё несколько дней, и он вернётся к стадии «Я не буду давить на тебя». Последняя нравится Стайлзу гораздо больше, чем «Я даже смотреть на тебя не могу», которая фактически определила большую часть последних восьми месяцев.
Всё тело болит, когда он вылезает из постели, но Стайлз к этому привык. Всегда нужно какое-то время, чтобы начать двигаться снова после того, как накануне его прихватило. Он не утруждает себя душем. Просто вытаскивает свежую одежду из одной из распакованных коробок и надевает. Эта красная толстовка последняя. Он натягивает капюшон, хотя всё ещё находится в доме, и думает, что нет, нет, он не может сегодня пойти в школу.
Он направляется вниз.
Когда он последний раз был на кухне? Вчера? За день до этого? Отец добился больших успехов в распаковывании коробок. Стайлзу требуется три попытки выяснить, где сейчас обитают стаканы.
Он наливает себе апельсиновый сок, пока отец высыпает хлопья.
— Я думал отвезти тебя в школу, — говорит отец. — Сходить с тобой в администрацию и всё объяснить.
Он неопределённо машет.
— Я и сам могу доехать. — Теперь у него есть «джип». На самом деле он его ещё не проверял, но машина была частью попытки отца подкупить его, чтобы переехать сюда, в Бикон-Хиллз.
— Ты не поведёшь эту штуку, пока я не проверю её должным образом, — говорит ему отец.
Это просто предлог, и они оба это знают. Если отец буквально не проводит его в школу, он ни за что и никуда не пойдёт.
— Пап, — говорит Стайлз, его голос дрожит.
— Нет. — Лицо Джона Стилински застывает. — Ты должен это сделать, Стайлз. И чем дольше ты будешь ждать, тем труднее будет.
Стайлз смотрит на хлопья, лишь бы отец не видел слёз.
— Но это будет отстой.
Отец протягивает руку и обхватывает ладонь Стайлза, отчего ложка стучит по столу.
— Да ладно тебе, парень. Забыл, какой ты крутой?
Нет, думает Стайлз, но ты забыл, какой я урод?
***
Женщина в школьном офисе улыбается слишком ярко, когда видит Стайлза, и слишком запоздало. Стайлз горбится на пластиковом стуле и проводит языком по внутренней стороне нижней губы. Там полоска шрама, которая кажется толстой, как верёвка. Стайлз знакомится с директором, заместителем директора и психологом. Все они заверяют его и отца в школьной политике борьбы с издевательствами, а также в учёте того времени, которое Стайлз пропустил в предыдущей школе, и том, что главное в Старшей школе Бикон-Хиллз — общность, инклюзивность и ещё сотни других вещей, которые не будут стоить ни черта, когда Стайлз окажется в реальном классе. Или, что ещё хуже, в раздевалке.
Отец обнимает его и обещает, что он может звонить, если что-нибудь будет нужно.
И Стайлз хочет сказать, что да, ему нужно не быть здесь, но вместо этого он кивает и наблюдает за отцом, каким-то незнакомым в этой коричневой вместо тёмно-синей униформе, пока тот направляется к выходу.
Первый урок Стайлза — химия.
Он входит в класс и отдаёт учителю пропуск за опоздание.
— Мистер… — говорит учитель и хмурится, глядя на имя. — Мистер Стилински. Добро пожаловать в город Бикон-Хиллз. Это учебный кабинет, а не наркопритон. Снимите капюшон.
Кровь Стайлза превращается в лёд.
— Срань господня, — говорит один из учеников в тишине, которая следует за этим. — Что случилось с его лицом?
***
Случилось то, что детектив Джон Стилински вёл дело. Какой-то картель или типа того. Стайлз не знал подробностей, как бы ни приставал к отцу. Но эти парни были страшными, ясно? Достаточно страшными, чтобы все, кто работал над делом, и их семьи получили список советов по безопасности. Проверьте свой автомобиль, прежде чем завести его. Меняйте свой распорядок дня. Меняйте путь домой. Убедитесь, что за вами никто не следит. Не открывайте дверь, если не знаете, кто это.
Не открывайте дверь, если не знаете, кто это.
Не…
Когда в дверь позвонили, отца не было дома, но Стайлз ожидал доставку посылки.
Когда всё закончилось, они вытащили его на балкон квартиры на третьем этаже, где он жил, и опрокинули через край.
***
Стайлз бегом покидает школу, от слёз расплывается в глазах, и паника угрожает задушить его, удавить. У него нет машины, и он даже не знает, как добраться до дома или до участка шерифа. Он оказывается на поле позади школы, и ему просто нужно уйти, а там деревья. Лес, в котором можно затеряться, и это то, что ему сейчас нужно. Ему нужно побыть одному.
Он спотыкается о деревья, натягивая капюшон на лицо.
***
Окей.
Идиот.
Стайлз уверен, что потерялся. Прошло всего несколько часов, так что отец ещё не потерял его, если только не позвонили со школы, но на телефоне нет пропущенных звонков, а сигнал всё ещё ловит, так что он не совсем потерялся, верно? В телефоне есть GPS. Стайлз бы предпочёл самостоятельно найти выход из леса, чем заставлять отца организовывать поиски. На сегодня уже достаточно катастрофы, не стоит добавлять к ней поиски и спасение.
Он не вернётся в школу.
Он садится на покрытое мхом бревно и дрожит от холода. Возится с телефоном, ловя отражение лица в серебряном чехле, когда вертит его в руках. С тех пор как это случилось, он не смотрел на своё лицо. Просто быстрый взгляд время от времени. Его каждый раз шокирует, как оно ужасно. Не то чтобы он когда-нибудь был грёбаной супермоделью — ха! — но теперь выглядит так, словно он — история происхождения суперзлодея или типа того.
И каждый раз, когда он видит шрамы, то чувствует это снова и снова. Каждый порез. Расходящиеся кожу и мышцы. Лезвие, вонзающееся в щёку. Силу, стоящую за этим.
Его сердце начинает биться быстрее, и он роняет телефон на землю, прежде чем поддаётся искушению посмотреть.
Он наклоняется, делает глубокий вдох и пытается не забывать задерживать дыхание.
Здесь очень тихо. Мирно.
Он не хочет возвращаться. Он хочет остаться здесь и просто… просто остановиться. Просто прекратить. Просто закрыть глаза и никогда больше их не открывать.
Стайлз последние восемь месяцев ходил на терапию. Он знает, что такое пассивное суицидальное мышление. Просто ему никогда не хватало смелости спросить своих терапевтов, почему они считают это такой плохой идеей. Что такого, если он просто остановится? Если всё просто закончится? А потом он думает о вине, которая медленно давила на отца последние восемь месяцев, и знает, что никогда не сможет оставить своего отца. Не так.
Он делает ещё один глубокий вдох и задерживает дыхание.
Чувствует, как паника отступает.
Окей.
Ладно, наверное, нужно позвонить отцу.
Он тянется к телефону, но его нет. Его здесь нет. Он падает на четвереньки и копается в ворохе листьев. Он уронил его, не бросал, но его, блядь, тут нет.
Нет. Он не будет из-за этого паниковать. Ему просто нужно успокоиться и посмотреть ещё раз, потому что…
За спиной хрустит ветка, острая и сухая, как ломающаяся кость. Стайлз поворачивается, приземляясь задницей на сырую землю.
Волк делает шаг вперёд.
***
— Нет, — обращается Стайлз ко Вселенной. — Нет, я ведь только что, блядь, решил, что не собираюсь убивать себя, не делай этого!
Волк рычит на него, тонкие губы приподнимаются, показывая массивные клыки.
Блядь.
***
От волков не убегают. Или это от медведей? Стайлз хотел бы вспомнить. А ещё он хотел бы не сидеть на заднице, чтобы залезть на дерево или что-то вроде того. Но он уверен, что любое внезапное движение приведёт к его немедленной мучительной смерти.
Он медленно поджимает ноги к груди и обхватывает их руками. Зарывается лицом в колени и закрывает глаза.
Может быть, если он просидит так несколько минут, волк заскучает и уйдёт?