День восьмой после вступления в Федерацию планеты Земля
Надо же, всего неделя прошла, а на улицах - шаром покати. Раньше можно было пройтись на подкашивающихся и за первым же углом какой-нибудь сердобольный товарищ по несчастью обязательно похмелял из под полы - крепко наше тайное братство! А тут мало того, что пусто, так ещё и носа не высунешь, кругом посты, отслеживают. Подвалы не шерстят - уже хорошо, можно хоть спать спокойно. Теперь Степаныч ночует с нами, а еду днем тайком приносит его жена - заплаканная сутулая с непрокрашенными седыми волосами. Святая женщина! Однажды, правда, разочаровала она меня. Говорит: мол, разузнала у властей, что если кто ещё остался и прячется, а хочет вылечиться и завязать - надо прийти и написать заявление. Тогда не в наркозаповедник, а в клинику отправят и помогут стать полноправным членом общества, вернуться в него. А какого пупа мне возвращаться туда, откуда меня изгнали и лишили всяких прав?! Говорит, Катюша, дочка наша, плачет, за папу волнуется...давит, значит, на нервы и жалость! Мы с Петровичем чуть не вскипятились за это дело, но я-то моложе, смекалистее, зажал ему рот и оттащил в угол, пока Степаныч с женой выясняли. Нельзя кипеж поднимать и кусать руку, которая кормит (хоть и на нервах играет), а то настучит куда надо и нас заметут, и так смотрит волком на на нас: мол, мы споили муженька её, с пути истинного свернули. Видать, такой он был «сладкий» - этот путь. Она б давно его силой увела лечиться, а нас сдала, но ведь он лечиться по собственной воле не хочет, а таким прямой путь - в наркозаповедник, коли такой и впрямь существует. Но это вряд ли. Иначе бы что ей так переживать - где для пьянчуг все условия прекрасной жизни созданы, чего б не жить? И раз переживает - не всё так сладко да гладко. Но Степаныч - мужик! Не сломался, не сдался, напрочь отказался идти с ней. Даже на мерзкий шантаж дочкой, его больными с молодости ногами и слезы о том, что денег больше нет кормить всю нашу ораву, не купился, вот это я понимаю, уважаю! А значит, поживем ещё.
День десятый после вступления в Федерацию планеты Земля
Недолго счастье длилось... Замели нашего Степаныча сегодня. Видимо жена, стерва такая, решила бросить его на произвол судьбы (женщины все такие неблагодарные, в тяжелый момент жизни мужика кидают, как вещь ненужную) и перестала приходить. Вчера мы ещё держались - доедали и допивали остатки. А сегодня уже так ломать стало, что я лично думал: всё! Конец! И пока Петрович блевал с голодухи в углу подвала, а я подвывал от боли в желудке, Степаныч решился: вроде постов поменьше стало, и люди занялись другими делами: восстановлением порядка и чистоты, реконструкцией улиц и домов - смешаться с общей толпой и «на промысел» сходить. Он и одет приличнее нас, жена на случай добровольной сдачи одежку свежую принесла - такого не заметут. Замели. Не успел отойти от дома на десяток метров, как завалился на землю. Ноги отказали что ли? К нему тут же патруль кинулся, проверили на опьянение, и через пять минут за нашим другом прибыл всем знакомый страшный голубой фургон. Вот и всё, нет с нами нашего Степаныча. И выпить же нечего за душу его грешную... Полдня отлеживались, потом Петрович (ему всё же маленько получше было) отлучился и даже вернулся с булкой какой-то и бутыльком. Правда не водяра, а хрень какая-то, растворитель или что... прочитать толком не смог, темно в подвале, но пахнет спиртом, по-нашенски. У строителей, говорит, чудом спер. Есть бог на свете! Пришел праздник на нашу улицу. Никогда не ценили так малое, пока не приперло. Наливай, Петрович, теперь ты наш благодетель! За тебя пьем, Степаныч, пусть тебе там икнется, где бы ты ни был. Выдули полбутылки на двоих, съели полбулки, остальное отложили. Надо экономить, пока ещё чего не раздобудем. На войне, как на войне, выживать приходится, значит - заботиться о дне завтрашнем. Петровича развезло похлеще, чем раньше, заплакал. Говорит, может, зря сопротивляемся, может действительно существует он - рай для алкоголиков и наркоманов? Сдаться и наслаждаться там жизнью. А то ведь сейчас - это разве жизнь? А я сказал: не реветь, не сдаваться! Мы - в оппозиции! Самые лучшие люди всегда, испокон веков, были в оппозиции к власти. Вспомнить хоть... Ильича. Ух ты, надо же, вспомнилось! А то ведь последние дни такие провалы в памяти - ни черта не помню, даже имени своего порой. Так о чем это я? -Продержимся, друг - сказал я ему, - Бог - он есть, вот увидишь, поможет. И уснул. А когда проснулся под вечер - пусто. Ушел Петрович. Не выдержал, сломался. Ох, жизнь - жестянка! Прождал его до ночи и с горя выпил за упокой оставшееся. Всё одно - или погибать, или вывезет кривая.