Удобно усевшись на край песчаной насыпи, я стал ждать восхода солнца. Вот причудливый огненный шар глянул на горизонте, спугнул сизую мглу джингилей, озолотил водную гладь мелководного озера Талдыкуль. Оно раскинулось совсем недалеко от линии, и меня вдруг потянуло туда, где в обмелевших заливах куртинами поднимался высокий желтый и зеленый тростник. Осторожно обогнув кусты, чтобы не запачкать праздничного костюма, я вышел к озеру и не спеша пошел вдоль берега. Над ним летали чайки, стайки маленьких куличков суетливо отбегали от меня в сторону и, пролетев над самой водой небольшое расстояние, вновь садились на отмель. «Какая благодать кругом, какой безмятежный покой, — думал я, обходя заросли, — и как много теряют люди, что спят в лучшее время жаркого туркестанского дня».
«Га-га-га-га», — резкий голос пары взлетевших гусей заставил меня вздрогнуть. И тотчас четыре гусенка, характерно пища, замелькали сквозь редкие тростники к озеру.
«Нельзя ни минуты медлить, на глубине не поймаешь», — мелькнула в голове мысль. Проваливаясь в полужидкую грязь и падая, я стремительно побежал вперед и минуту спустя уже держал в руках двух пуховичков серого гуся. Как видите, воскресный день и на этот раз не пропал даром. Весь в грязи, но в прекрасном настроении я вернулся на станцию.
— Ну зачем ты это ведро привязал, неужели котелка на двоих недостаточно? — придирался я к товарищу. — Ведь об него, как бы ты его ни привьючил, каждая встречная ветка царапать будет. Очень приятно пятнадцать километров шагать под такую музыку. А брезентовая палатка зачем? Дождя, что ли, ждешь? Неужели полога недостаточно?
Откровенно говоря, вся эта масса вещей, навьюченных на спокойно стоящего у крыльца осла, меня раздражала. Но мне не хотелось напрасно тратить времени, и мы двинулись в путь. Нас провожал хозяин осла. Под его командой осел вел себя безупречно. Дойдя до протоки, он послушно поднялся на железнодорожную насыпь и спокойно перешел по мосту на противоположную сторону Сурумбая.
— Желаю удачи, — махнул Виссарион нам рукой и, перекинувшись двумя фразами с охранником моста — молодым красноармейцем, пошел обратно. — Не оставляйте на ночь ишака на воле, когда на станцию возвратитесь, не забывайте, что волки скотину режут, — еще раз напомнил он нам свою просьбу.
При переходах до места работы мы редко использовали дорогу. Идешь где придется, пересекая тамарисковые заросли, пухлые солончаки, наблюдаешь за окружающей жизнью, иногда выстрелишь в попавшуюся интересную птицу. При такой ходьбе дорога не кажется далекой, а время идет незаметно. На этот раз нам пришлось отказаться от привычного перехода с охотой. Осел послушно шел вперед, когда с ним рядом шагал погонщик. А главное, как я и предвидел, ведро скрипело на все лады, предупреждая все живое о приближении человека.
Через три с половиной часа мы, однако, без особых приключений добрались до места и на берегу озера двое суток простояли лагерем. Растянутая брезентовая палатка, металлическая тренога с ведром над потухшим костром и пасущийся рядом осел — все это издали бросалось в глаза и могло вызвать любопытство случайно проходящего человека. Досадно, конечно, но пришлось сокращать экскурсии и часто возвращаться к лагерю. Невольно вспомнишь прошлые наши поездки. Какая свобода, никаких стеснений! Запрятав в густые заросли излишние вещи, не стесняясь во времени, мы уходили в любом направлении. И как же мало нужны оказались взятые вещи! Большая часть их без употребления лежала в лагере. В растянутой брезентовой палатке днем стояла невыносимая жара. Конечно, мы не стремились скрыться сюда от полуденных лучей солнца. Только наш неприхотливый осел мирился с духотой, часами прятался здесь от назойливого слепня и овода. Но все это пустяки. Проведенное время для нас не пропало напрасно. Ознакомившись с озером и собрав коллекцию птиц, однажды, когда горячее солнце стало понемногу склоняться к западу, мы навьючили на осла вещи и направились в обратный путь.
Четырех, ну самое большее пяти часов, по нашим расчетам, было вполне достаточно для обратного перехода. Но здесь-то и начались всевозможные непредвиденные задержки. Мелкий арык вдруг пересек нашу дорогу. Мутная вода едва прикрывала его дно. Для сильного животного арык не был препятствием, но наш осел если он и способен был думать, то, вероятно, думал иначе. Остановившись у грязной канавы и обнюхав воду, он вдруг отказался идти дальше. Наверное, около часа мы возились с упрямым животным: тянули его за узду, толкали сзади, пытались тащить на аркане, но — все безуспешно. Осел не желал двигаться с места. Наконец, связав ослу ноги и повалив его на землю, с невероятными усилиями мы переволокли его на противоположную сторону. Весь бок животного после этой операции оказался облеплен полужидкой глиной. Опасаясь неожиданных осложнений, мы поспешно навьючили на грязного осла свои вещи и пошли дальше. Железнодорожный мост через проток Сурумбай явился новым непреодолимым препятствием. Мы с приятелем и двое красноармейцев потратили массу сил, чтобы втащить осла на пологую насыпь. Около часа затем мы старались различными средствами заставить осла перейти на противоположную сторону. Но осел был упрям и силен; наши попытки не увенчались успехом. Показавшийся вдали поезд вынудил нас, не жалея сил и уже затраченного времени, стащить осла обратно вниз по насыпи и в сторону от железной дороги.