— Спасибо, я обязательно так и сделаю, — кивнул он, продолжая жевать. — Пришли посидеть на солнышке?
— Не совсем. — Лавиния глянула на дверь дома Аспазии. — Хотела навестить кое-кого, кто живет здесь, на площади.
Он, слегка щурясь, проследил за направлением ее взгляда.
— Вы, случайно, не на номер семнадцать смотрите?
— Именно так.
Он снова занялся персиком.
— Дама, которая там живет, куда-то уехала. Видел, как она недавно садилась в экипаж.
— Неужели? — притворно огорчилась Лавиния. — Как обидно! Похоже, я разминулась с ней! Что ж, оставлю карточку у экономки.
— Экономка тоже ушла. — Старик осторожно откусил еще кусочек. — Я видел, как к двери подбегал уличный мальчишка, что-то ей сказал, и вскоре она в большой спешке удалилась.
— Вот как?!
Лавиния собиралась заговорить зубы экономке, чтобы та впустила ее в дом. Она даже приготовила целую речь насчет того, что получила важные новости для Аспазии и хочет подождать ее возвращения.
«Совершенно ни к чему провожать меня в гостиную. Вполне сойдут кабинет миссис Грей или библиотека».
Она надеялась получить возможность немного пошарить в комнате, когда экономка волей-неволей отправится на кухню, чтобы приготовить чай. В конце концов, гостья всегда может отговориться тем, что ей необходимо в туалет.
Следует признать, что план был достаточно расплывчатым и она понятия не имела, что именно надеялась обнаружить. Но почему-то считала необходимым узнать побольше об Аспазии Грей.
— В доме никого нет, — повторил старик, поднимая лохматые брови. — Видимо, вам придется прийти в другой раз.
— Очевидно, — кивнула Лавиния, отступив. — Что ж, мне пора. Не забудьте: травница на Рен-стрит.
— Ни за что не забуду, — кивнул он, кладя нож в карман. — И наш разговор о мечтах тоже.
— Как и я. До свидания, сэр.
Она улыбнулась на прощание и ушла. Пересекла улицу. Добралась до угла. Помедлила и оглянулась. Старик доел персик и опять дремал, склонив голову на грудь.
Лавиния метнулась в узкий переулок, ведущий к домам, и стала отсчитывать садовые ворота, пока не набрела на те, что принадлежали дому семнадцать.
Ворота были заперты на засов с другой стороны, а верх каменной ограды был на несколько дюймов выше ее головы. Нужно найти на что встать, если она хочет перелезть в сад.
Лавиния огляделась и увидела старую лестницу, которую скорее всего забыл здесь садовник. Прислонить ее к ограде номера семнадцать было делом нескольких минут. Она быстро поднялась наверх, а глянув вниз, увидела очень удачно подвернувшуюся скамью.
Подняв юбки, она перекинула через ограду сначала одну ногу, потом другую и спрыгнула на скамью.
На задах дома семнадцать все было тихо и спокойно. Лавиния подобралась к двери черного хода и открыла ридикюль, чтобы найти новые отмычки.
К ее досаде, процесс открывания замка затянулся куда дольше, чем у Тобиаса. Но наконец раздался долгожданный щелчок, доказавший, что она не зря тратила время.
Затаив дыхание, она открыла дверь и скользнула в коридор. Слева была узкая лестница, явно предназначавшаяся для слуг. Искушение оказалось непреодолимым.
Интуиция подсказывала, что, если у Аспазии Грей и были секреты, они скрыты наверху, в комнатах, куда, кроме нее, никому нет доступа.
Тобиас уселся за письменный стол и в который раз открыл книгу записей, принадлежавшую убитому изготовителю париков. Он сам не знал, что именно надеется обнаружить: в конце концов, он уже просматривал книгу Суэйна и ничего не нашел. Но почему-то был уверен, что пропустил нечто важное.
Прошлой ночью он сказал Лавинии, что хочет найти человека, наставлявшего Закери Элланда и Пирса в искусстве убивать. Но позже, уже в постели, видел во сне парики, книгу записей и Пирса, вручавшего Лавинии визитную карточку.
Проснувшись перед рассветом, он понял, что дело далеко не закончено. Существует еще один убийца, который вскоре снова нанесет удар.
Эмелин и Присцилла стояли в вестибюле института, наблюдая, как Энтони и Доминик поднимаются по лестнице. Теперь молодые люди были одеты по последней моде, и между ними, похоже, не осталось и следа былой неприязни. Тем не менее Эмелин сразу увидела: что-то неладно. Оба были мрачны и казались погруженными в глубокие размышления.
— Клянусь, они выглядят так, словно им приказали вырыть парочку могил, — заметила Присцилла.
Эмелин вспомнила, как тетя Лавиния сказала, что Энтони и Доминик вместе с мистером Марчем обнаружили тело убитого парикмахера.
— Очевидно, на них подействовала ужасная сцена в спальне мистера Пирса.
Присцилла вздрогнула.
— Вполне могу понять, почему у них нет настроения слушать сегодня научную лекцию. Мне самой что-то не очень хочется идти в зал. Просто невыносимо представлять мистера Пирса, лежащего в луже крови! Такой молодой, красивый и талантливый!
— Верно, и если это тяжело нам, можно только представить, что испытали Энтони и Доминик. Пусть им выпало на долю терять любимых людей, но мистер Марч говорил тете Лавинии, что ни один из них никогда не становился свидетелем такого страшного и кровавого конца.
— Предлагаю пропустить лекцию и найти лавку, где можно купить лимонада и спокойно поговорить, — объявила Присцилла.
— Превосходная мысль.
Сама краткость записи в книге изготовителя париков бесила Тобиаса.
«Один парик из желтых волос средней длины».
Кроме этого, в книгу были аккуратно внесены дата продажи и цена. Но не имя человека, купившего парик.
Тобиас долго рассматривал дату. Никак невозможно обойти тот факт, что он был продан через два дня после приема у Бомонов. Следовательно, убийца не мог носить его в замке.
Но этого просто не может быть! Парик должен был быть продан до убийства, иначе для гибели его изготовителя просто нет причин! Может, Суэйн забыл упомянуть его цвет в одной из предыдущих записей. А что, если вместо того, чтобы искать записи о продаже желтых или светлых париков, следует изучить каждую по отдельности и проверить, не упущено ли чего-нибудь важного?
Он напомнил себе, что истинные леди употребляют самые причудливые названия для описания цветов своих туалетов. Он сам слышал, как Эмелин и Лавиния перебрасываются такими терминами, как «русское пламя», «аврора» и «помона», имея в виду самые модные оттенки и тона. Может, изготовитель париков, описывая совсем светлые, почти белые волосы, назвал их как-то по другому? Не «желтыми» или «соломенными»?
Эмелин встретилась взглядом с сидевшей напротив Присциллой и слегка кивнула. Та ответила понимающим взглядом. Решение пропустить лекцию оказалось абсолютно верным.
Энтони и Доминик сразу согласились изменить планы и проводили девушек в маленькую лавчонку, где купили лимонад и крохотные пирожные. Но оба оставались подавленными. Беседа не клеилась, пока Эмелин не решила идти напролом и попросила подробно рассказать о том, что случилось прошлой ночью.
— Думаю, мы имеем право знать, — мягко сказала она. — Мы тоже участвовали в расследовании.
И тут словно дамбу прорвало. Энтони и Домяник заговорили разом, перебивая друг друга. Каждый старался как можно точнее изложить события предыдущей ночи. Наконец рассказ подошел к концу.
— Там было столько крови… — пробормотал Энтони, судорожно сжимая стакан. — Поверить невозможно, сколько ее было…
Доминик уставился в свой лимонад.
— Мистер Марч перевернул его, чтобы осмотреть рану. Клянусь, у меня самого духу не хватило бы.
— Мистер Марч не раз сталкивался с насильственной смертью, — подчеркнула Эмелин. — Думаю, он успел закалиться, тем более что подобные зрелища для него не в новинку.
— А запах! — выдохнул Энтони.
Присцилла стиснула лежавшие на коленях руки.
— Просто немыслимо, как это можно приставить к виску пистолет и спустить курок.
Доминик продолжал молча смотреть в лимонад.