Сегодня это должно быть соответствовало действительности, ибо Элен это тоже заметила, и он не стал возражать.
- У меня неприятности.
- С твоей женой?
- И да и нет.
- Что еще она затеяла?
Мадам Меллерей не имела теплых чувств к снохе. Они всегда осуждали друг друга и почти не поддерживали отношений.
Жак рассказал выдуманную им историю.
- На прошлой неделе я играл в покер. Я проиграл много денег и не сказал Элен.
- Ты теперь стал играть в карты!
Упрек и отвращение, которые появились на ее лице, укрепили решение Жака не доверять ей своих истинных забот. Развод и вымогательство были словами, способными привести ее в ужас.
- Сколько же ты проиграл?
Он вместо ответа сделал уклончивый жест, но она попыталась узнать.
- Десять тысяч - двадцать тысяч франков.
Она всегда считала в старых франках и это во сто раз увеличивало моральное значение денег. Тридцать тысяч франков для Роджера составляли три миллиона.
- Двадцать пять... тридцать...
Выражение ее лица показывало, что такого рода проигрыш был следствием тяжелого порока. Чем больше называлась сумма, тем больше появлялось у нее смущения, а повышение суммы замедлялось.
- Тридцать четыре тысячи... тридцать шесть... тридцать семь...
Наконец она воскликнула испуганным недоверчивым тоном:
- Неужели около тридцати тысяч?
Между этими смехотворными суммами и тем, что действительно было нужно Жаку была такая огромная разница, что он предчувствовал, сколь велик будет ужас старой дамы, когда она узнает это.
- Нет, успокойся. Не больше двадцати тысяч.
Чтобы относительную величину суммы еще больше уменьшить он употребил новое выражение:
- Меньше двухсот новых франков.
- Господи, спаси и помилуй! Ты мспугал меня, мой мальчик!
Она развеселилась.
- Один момент я подумала: мой сын сошел с ума! Но, мой бедный юноша, какой черт в тебя вселился...
Сегодня после обеда, она будет за меня молиться, подумал Жак. Он продолжал ее успокаивать.
- Это произошло случайно, я больше так не сделаю.
- Но двадцать тысяч франков - это большие деньги!
- Не заботься об этом. Все уже почти в порядке. Я не должен был тебе говорить об этом.
Он поспешил уйти. Его к этому вынудило возвращение Матильды, которая насытившись его конфетами, пришла попрощаться и взяла с него обещание скоро снова придти.
- Только не между четырьмя и шестью часами! - крикнула ему вдогонку мать. - В это время я бываю в церкви.
Она крикнула ему еще что-то из окна, когда он уже удалялся от дома. Он не мог гордиться собой, как и из-за своей неудачи, так и от чувства угрызения совести, что нарушил покой матери, которая этого не заслуживала.
- Неужели он не в состоянии вести себя, как взрослый?
Как поступил бы другой мужчина на его месте? Оставить Элен, засучить рукава и еще раз начать с нуля? Это бывает в фильмах и романах, но вряд ли в жизни. Между теорией и практикой огромная пропасть.
Чтобы больше не думать - еще один способ сдаться - он с ожесточением работал всю вторую половину дня. В шесть часов он почти выдохся.
- Я скоро освобожусь, - сказал он Элен, которая отправлялась домой. Я приеду немного позже.
К семи часам он закончил свою работу. Персонал с фабрики разошелся. Его охватило сильное желание увидеть Жаннину, обнять ее, побыть возле нее.
Разве она утром не сказала ему, что весь вечер будет дома?
Он поднял трубку и сначала позвонил Элен.
- У меня что-то не ладится... Да, глупая ошибка. Я хочу сегодня вечером распутаться с этим.
- Возьми книгу домой, ты сможешь после ужина снова заняться.
- Мне удобнее здесь, где все под руками. Где-нибудь поблизости я малость перекушу.
Он хотел было позвонить Жаннине, что намеревается к ней зайти, потом передумал. Ему захотелось ее увидеть. И удивить своим приходом. По пути к авеню Виктора Гюго он купил гусиную печенку, курочку в желе, маленький торт и шампанское. Теперь любовники могут устроить хороший ужин. Несмотря на свои заботы он почувстовал себя почти радостно и нетерпеливо, как гимназист при легкомысленной проделке. В половине восьмого он явился к своей подруге с полными руками свертков и счастливой улыбкой на губах. Когда он позвонил, Жаннина открыла дверь и, увидев его, замерла, стоя с открытым ртом.
- Ах, это ты!
- А кто же еще может быть?
- Не знаю... Ты говорил мне что не придешь. Когда зазвонил звонок, я никак не предполагала...
Он пошел на кухню, подтрунивая над ней.
- Наверно ты ждала кого-нибудь другого?
- Но ты глупец! Почему ты не позвонил?
- Я хотел тебя удивить.
- Возможно это было удивление.
- Ты останешься ужинать?
- Пришлось соврать, чтобы освободиться. Я захватил все необходимое.
Он положил все съестные припасы на кухонный стол, а шампанское убрал в холодильник.
- Это нам должно понравиться.
Ощущение, что он говорил в пустоту заставило его обернуться. Жаннины в кухне не было. Он услышал, как она говорит по телефону из соседней комнаты.
- Хелло! Дайте мне комнату 34...
- Да, спасибо.
Она приложила палец к губам, когда он появился на пороге.
- Хелло, это Жаннина Тусси... Прошу извинения, мадам... Да, к сожалению, задержалась. Я позвоню вам потом... До свидания, мадам.
Она положила трубку и объяснила ему.
- Клиентка. Мы договорились встретиться к восьми часам. Я не знала, что ты придешь.
- Комната 34, это в отеле, не правда ли?
- Вернее, в меблированных комнатах.
Она снова повеселела, пропала вся ее неловкость, появившаяся при его неожиданном приходе.
- Пойдем к столу, я вижу гусиную печенку.
Он обнял ее.
- Сначала аперитив.
Обнимая ее теплое, упругое тело, которое игриво поворачивалось в попытках освободиться, он почувствовал сильное властное желание. Словно какое-то эротическое море затопило его, подняло на волны и понесло далеко, далеко... Женнина нежно вздыхала от его ласк.
Много позже вернулись они к действительности на приведенной в беспорядок постели. Их удовлетворенные тела лежали на смятой простыне. Одежда и подушки валялись разбросанными на ковре.