Он петушился, но в глубине души сознавал, что ее замечание правильное.
Своей женской интуицией Жаннина лучше, чем он сам, подметила путаницу противоречивых чувств, охвативших ее любовника.
На смену появлявшемуся иногда неудержимому желанию увидеться с молодой женщиной, к нему приходил страх перед грядущей катастрофой. А эту катастрофу он предвидел. Так что эти чувства овладевали им попеременно.
Какое же в конце концов одержит победу?
В настоящий момент страх был сильнее. Он думал лишь об одном, об алиби у доктора Каде.
Впрочем, Жаннина не удерживала его, скорее наоборот.
- Иди, ты уже столько времени здесь. Она вытолкнула его в переднюю и помогла ему надеть пальто. Он протестовал для вида, но сам был благодарен ей за то, что она облегчила ему задачу, проявив инициативу сократить прощание. Он делал вид, что повиновался ей, а на самом деле желал как можно скорее уйти.
- Я обязательно завтра позвоню тебе, - обещал он, слегка поцеловав ее в губы.
- Спасибо, мой любимый, - преданно сказала она, - До завтра.
Он вдруг совсем успокоился. Чтобы снова не расчувствоваться он широко распахнул дверь и остановился как вкопанный.
Перед ним стоял мужчина в черном кожаном пальто. Он вежливо снял шляпу и скривил рот в гримасу, которая должна была изображать улыбку.
- Извините, мсье Меллерей, - проговорил он нежным тоном, - я хотел поговорить с вами по телефону, но м-ль Тусси...
Он укоризненно покачал головой.
- Но м-ль Тусси устверждала, что не знакома с вами.
3
Жак Меллерей больше ничего не понимал. Он ожидал худшего и инициатива незнакомца вывела его из равновесия.
- Что вам угодно?
- Я просто хотел с вами побеседовать, - сказал его преследователь.
- Здесь?
- Если м-ль Тусси разрешит.
Жаннина не сказала ни слова. Она находилась немного позади них, бледнее чем обычно и смотрела на постороннего человека в кожаном пальто с выражением страха и любопытства.
Движением век она дала свое согласие, когда Жак вопросительно посмотрел на нее.
Они пошли обратно в комнату, сопровождаемые гостем, непринужденно удивлявшегося обстановке квартиры.
- У вас очень мило, - сказал он.
Жак сильно вспотел и снял пальто. Незнакомец тоже сделал это и положил пальто и шляпу на кушетку.
Казалось, он был вполне доволен и совсем не спешил перейти к сути дела. Когда он неторопливо закурил длинную американскую сигарету, Жаннина, нервы которой были на пределе, спросила его:
- Кто вы?
- Подожди спрашивать господина, - перебил ее Жак, который обрел часть своего спокойствия, - дай ему придти в себя.
- Правильно, мсье Меллерей: и я буду рад обсудить с вами этот вопрос.
- Присаживайтесь.
- Спасибо.
Незнакомец сел в кресло, далеко отставив от себя свои длинные ноги.
- В приятном обществе всегда можно договориться.
Вблизи он казался не столь безобразным. Светлые волосы, густые и длинные на затылке, смягчали его жесткие черты. Он говорил с певучим и медлительным акцентом, свойственным жителям Лиона.
- Всегда можно договориться, если каждый проявит добрую волю. В доказательство своей доброй воли, сегодня после обеда я позаботился о том, чтобы вы меня заметили.
- Это вы теперь говорите.
- Если бы я хотел, то был бы невидим, как воздух, которым вы дышите. Могу вам доказать: как только вы покинули Сант-Лауренс, то больше меня не замечали. Верно или нет?
Жак подумал над ответом, подвигая столик-бар к тому креслу, на ручку которого он сел. Он поставил на него бутылку и два стакана.
- Нет, спасибо, - отказался незнакомец, - не во время службы...
- Тогда... Вы считаете себя все еще на службе?
- Более, чем когда-либо. В нашей профессии...
- Прекрасная профессия, - вокликнула Жаннина.
Ее вспыльчивось вызвала у незнакомца смех.
- Недавно вы спросили кто я, как видно вы знаете это.
Молодая женщина хотела ответить, но Жак остановил ее быстрым жестом. Она замолчала и села на стул, дрожа от возмущения.
- Я слежу за вами уже восемь дней, мсье Меллерей, - снова начал незнакомец, откинув голову на спинку стула. Восемь дней записываю я час за часом, минуту за минутой, как вы проводили время.
Кончиком пальца он аккуратно стряхнул пепел своей сигареты в пепельницу на подставке, которую Жаннина по привычке хозяйки дома поставила возле него.
- И я полагаю, вы знаете точно, почему я слежу за вами, особенно сегодня вечером, когда вы пытались от меня скрыться.
Приготовляя себе выпивку Жак попытался иронически спросить незнакомца:
- И почему же я пытался ускользнуть от вас?
Но это не вышло. Его ирония звучала фальшиво. Свое посещение Жаннины он не мог объяснить, не компрометируя себя.
- Мсье Меллерей, оказывается вы хороший игрок, - сказал его преследователь.
Эту фразу, произнесенную укоризненным тоном, без резкости, можно было понять так: "Ведь вы не ребенок!"
Раздраженный, недовольный своей реакцией, Жак не мог удержаться от негодующего жеста.
- Прошу вас, ближе к делу!
- Я иду к нему, - ответил его конвоир. - Девять лет назад вы были неприметным лыжником среди многих других в Вильс-де-Лан...
- Стоит ли начинать с Адама и Евы, - хотел насмешливо сказать Жак, однако, закусил губу, предоставив противнику первому показать свое оружие.
- В Вильс-де-Лан вы познакомились с Эллен Шаррле. Ей было 36 лет. Вы были на 10 лет моложе ее. Разница в возрасте сглаживалась разницей в состояниях. Вы женились на м-ль Шаролл - или она вышла за вас замуж, как вам будет угодно. Тогда она уже была шефом, обладательницей перчаточной фабрики Шоролле...
Он окончил свою речь с комическим пафосом.
- Фирма основана в 1890 году, имеет золотые медали на международных выставках... Короче говоря, это была сделка, верно?
- Ну, дальше, - с улыбкой сказал Жак, не показывая своих чувств.
- М-ль Шаролле - извините, мадам Меллерей - не была спортсменкой. Она ни разу не каталась на лыжах. Ваша же любовь к снегу, мсье, напротив, осталась такой же. Вас часто можно было видеть по воскресеньям в окрестностях, занимающегося скоростным бегом на лыжах в то время, как жена ваша оставалась в Гренобле.