Соломон, кузен Мозеса и бывший лидер подполья Острова Дьявола, разговаривал с Малахи, ангелом с белыми кудрями, обрамляющими его точеное лицо с золотыми глазами. Его тело словно выточено из камня, и это мы еще не обсудили его огромные крылья цвета айвори. Они интересно смотрелись рядом друг с другом, ведь Соломон невысокий и коренастый.
Лиззи, медсестра из клиники на Острове Дьявола и довольно сильная Пара с даром огня, сидела с Дейвом. Они что-то выводили пальцами на столе, и я догадалась, что это как-то связано с футболом. Они оба играют в футбольной лиге Сдерживающих удовольствия ради.
Еще год назад это бы не было возможно. Пара содержались в заключении, Восприимчивые были вне закона, а люди не могли перейти черту между магией и своим миром, иначе это считалось бы предательством. Конечно, я не желала того, чтобы нас объединила именно эта трагедия, но так уж вышло.
Я посмотрела на Таджи и Бёрка. Она все еще была в шоке, взволнованная и удивленная его появлением. Они являлись доказательством того, что любовь можно подпитывать и растить, что она может преодолевать время и расстояние. И позволяет нам быть теми, кем мы являемся, без масок или притворства.
А потом посмотрела на Лиама, который сидел в кресле-качалке рядом с Мозесом, держа руку на его плече и ведя искренний разговор. И мне стало лучше только от того, что мы сидим с ним за одним столом. От понимания, что он в безопасности, по крайней мере, сейчас, и что не останусь одна в случае вторжения.
И все же… страх никуда не уходил. Я понимала, что в Зоне ничего не воспринимается как должное, но сейчас что-то было не так. В воздухе чувствовалось напряжение, как будто молекулы застыли в ожидании. Что-то надвигалось. Может, Благие, может, еще какие монстры. Но чувствовалось, будто Новый Орлеан приближается к чему-то неизбежному…
Рядом со мной сел Гэвин, в зубах он держал ветку укропа из маринада, словно копье.
— Хорошие угощения, — сказал он и хрустнул зубами, прежде чем положить на тарелку с мясом оставшуюся часть укропа.
— Это да, — произнесла я и посмотрела на него, пытаясь понять, не собрался ли он затеять серьезный разговор.
Учитывая, что он сел, прислонившись спиной к стене, что давало ему обзор на все двери и углы, и он сканировал эти углы, пока ковырял еду пластиковой вилкой, мне подумалось, что он подготовился заранее.
— Как Лиам? — спросила я.
Гэвин любитель сарказма, а также поддразнить и что-нибудь прокомментировать. Но также он преданный брат. Поэтому у него ушло некоторое время на обдумывание ответа, отчего у меня желудок завязался узлом.
— Все хорошо, — ответил он, вытирая рот бумажной салфеткой, которую сжимал в руке. — Справляется. Не особо говорит о своей магии, но так уж принято в семье Куинн.
— Он использовал ее?
— Нет. — Он набрал дикого риса и принялся его жевать. — Но был близок к этому, когда мы нашли Благих. Там их было очень много, а ты знаешь, как они могущественны. Могу поспорить, что он почувствовал их мощь. Их магия будто взывает. Это было видно по его глазам.
— Жажда, — произнесла я и имела в виду не лёгкую ее версию. И по выражению лица Гэвина я увидела, что он понял, что подразумевалось.
— Да. Но он никак это не прокомментировал.
Я кивнула, гоняя еду по тарелке, аппетит внезапно пропал.
— Теперь, после возвращения к тебе, он счастлив. — Гэвин повернул голову, чтобы взглянуть на меня, и в его глазах была благодарность. — Ты стабилизируешь его. Напоминая, что магия может быть инструментом, а не проклятьем. Ты для него благо, Рыжуля.
Я прищурилась.
— Ты только что сделал мне комплимент?
— Сильно не привыкай, — ответил он с ухмылкой. — Просто на меня так действуют воссоединения.
— Та же история, — произнесла я.
Я положила свою пластиковую вилку и скрестила руки. Когда Лиам только получил свою магию, он настолько был во власти гнева, который был составляющей магии сошедшего с ума Восприимчивого, что покинул Новый Орлеан и пять недель прятался на болотах. Он боялся, что может причинить мне вред.
— Он не собирается снова тебя бросать.
«Возможно, не специально», — подумала я. Не из-за того, что ему этого захочется. Но, может быть, из-за того, где мы живем, как мы живем, хоть Таджи с Бёрком и являются достаточным доказательством тому, что что любовь можно подпитывать и растить, но это не означает, что она не может быть уничтожена войной и магией.
— У него может не оказаться выбора, — сказала я.
— Оптимизм, — произнес Гэвин. — Будем надеяться на лучшее. Он любит тебя, Клэр. Уж поверь мне. Он говорит о тебе не смолкая.