- И читала мои письма. - Он кивнул на пергамент у меня в руках, который я тут же положила на стол.
- Он лежал на полу, и я всего лишь хотела его поднять и положить на место.
- Неужели? – Он сделал шаг вперед. – Ты не умеешь врать.
Джордж прошел мимо меня и остановился возле окна, а я пару минут решалась, чтобы повернуться и начать разговор. Нельзя тратить время так бесцельно.
- Ты странно себя ведешь, - начала я.
- Почему же?
- Две недели назад мы встретились в Косом переулке, когда ты заходил в ваш магазин. Ты сделал вид, что не заметил меня. А теперь разговариваешь со мной так, будто я никто.
Я чувствовала себя обыкновенной типичной истеричкой, которой не хватало внимания, но мне было необходимо все выяснить, расставить точки над и, пусть это и причинит мне боль.
- Я не видел тебя две недели назад, как ты утверждаешь, - заверил он.
- Не лги! – прошипела я и подошла ближе. – Ты улыбнулся, а потом…
- Не хотел мешать твоей личной жизни, - ядовито выпалил рыжий, а я вскинула брови.
- Мы с Виктором просто друзья! Он был проездом в Лондоне, и мы встретились.
- То-то ты вырядилась, как на собственную свадьбу, - ехидно заметил Джордж.
- Мне запрещено хорошо выглядеть? – возмутилась я.
- Для друзей так не стараются, - справедливо заметил парень.
Его карие глаза потемнели и сверкнули недобрым огоньком.
- Постой-ка, ты что, ревнуешь? – удивилась я.
- С чего мне тебя ревновать, Грейнджер? – изумился он, а я прикусила губу, коря себя за этот вопрос.
Но отступать было некуда. Нужно идти до конца.
- Ты ведешь себя как распутная девица! – выпалил он, отчего мои глаза поползли на лоб.
- Что, прости?
- С кем тебе больше понравилось: со мной или со стариной Викки? А может быть с малышом Ронни?
- Что ты несешь? – возмутилась я. – Ты головой не ударялся?
- А что, я задал неверный вопрос? – приторно поинтересовался юноша.
- Знаешь что? – Я подошла к нему вплотную. – Ты не имеешь никакого права со мной так разговаривать! И ты не имеешь на меня никаких прав! Ты же скучаешь по Алисии! Так почему устраиваешь какие-то сцены мне?
- А ты не имеешь никакого права читать мои письма! – парировал парень.
- А я прочитала, уж извини, - выпалила я.
Наступила тишина. Гнетущая, тянущая и почти физически ощутимая тишина. Джордж порывисто дышал и смотрел куда-то сквозь меня, а я старалась сосредоточиться на пейзаже за окном и успокоиться.
- Я предлагаю забыть все и начать заново, - хрипло отозвался Джордж.
Я перевела на него внимательный взгляд, стараясь понять, что он подразумевает под «начать заново». Сердце бешено заколотилось в груди, предвкушая нечто особенное, в исполнение чего мне безумно хотелось верить.
- Давай, - тихонько ответила я.
- Вспомни Рождество, - спокойно начал он. – Мои слова. - Я кивнула. – Я хотел бы, чтобы у меня был такой друг, как ты, Гермиона.
Моя ниточка терпения оборвалась окончательно, и я с силой сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Он доломал меня окончательно, и выход только один: разрушь то, что разрушает тебя.
- А мне не нужен такой друг, как ты, Джордж, - уверенно произнесла я и покинула комнату.
Спектакль окончен, актеры устали, занавес опущен.
========== Глава 14. ==========
Дорогие читатели!
Я приношу свои извинения за то, что обещала на каникулах писать чаще, однако не делаю этого.
У меня какое-то время было убитое состояние, творческий кризис, самокопания, казалось, что моя работа сливается просто в ничто и прочее-прочее-прочее. Я уже несколько дней пыталась сесть за главу, в итоге открывала документ, втыкала минут десять в пустой лист, удерживая пальцы над клавиатурой, и закрыла все к черту.
Сегодня я взяла себя в руки, откопала в недрах лени и отчаяния свою силу воли и написала главу! Да-да, аплодисменты.
В эту главу я хотела уложить весь шестой курс, но как-то не получилось, так что вторая половина курса будет в следующей.
Мне атмосферу создавала эта музыка, так что рекомендую ее и вам Hans Zimmer – Time (Instrumental Core Remix)
Наверное, самое страшное – это понимать, что все закончилось, но продолжать верить, что жирная точка может, как по волшебству, превратиться в очередную запятую. Я не плакала ни той ночью после разговора, ни после нее. Казалось, что теперь и мое сердце осознало, что так больше продолжаться не может. Мы с Джорджем слишком разные и никогда не поймем друг друга, не сможем свыкнуться с недостатками, не сможем принять друг друга такими, какие мы есть. И видит Бог, я старалась вытерпеть, но не смогла. Как выяснилось, конец – это не так больно. Он не принес ничего кроме глубокого опустошения и смирения. Это должно было случиться рано или поздно.
За несколько дней до отъезда в Хогвартс Молли согласилась вместе со всей семьей наведаться в магазин к близнецам, а я отказалась, ссылаясь на плохое самочувствие. Джинни лишь хитро сощурила глаза, напоминая мне лисицу, но промолчала, а я укуталась в пуховое одеяло с головой, дождалась, пока дверь внизу со скрежетом закрылась, и глубоко вдохнула воздух в легкие. Все эти дни, недели я ждала момента, чтобы остаться в тишине и одиночестве, надеялась расплакаться, ведь слезы, как говорят, приносят облегчение, но этого не происходило. Не было и боли – только невыносимая тоска и тяжесть в груди, как будто на меня навалились все страдания человечества, а слез и в помине не было, глаза оставались сухими, как и моя душа, привязанная к пожелтевшим страницам книг навсегда.
Почувствовав, как на мою кровать кто-то опустился, я вздрогнула и резко подняла голову, но нарушителем моего одиночества был Живоглот. Кот посмотрел на меня своими желтыми, как бусины, глазами, облизнулся и свернулся в клубок у ног. Он словно почувствовал всю мою тоску и пришел, чтобы скрасить ее хоть как-то, напоминая, что я никогда не буду одна, и есть люди, которым я небезразлична. Конечно же, питомец этого не понимал, но его присутствие напомнило мне об этом.
- Нельзя хандрить, Гермиона. Это всего лишь очередной сложный период в жизни, который ты должна пройти с достоинством, - сказала себе я и погладила рыжего кота за ухом.
Слишком много рыжего в моей жизни.
Джордж, конечно же, поймет, что я солгала по поводу самочувствия, он знает, что я не пришла из-за него. Ну и пусть! Между нами образовалась непреодолимая пропасть, которую не перешагнуть, не переплыть, не перейти – внизу раскаленная лава непонимания и обид, которая сожгла единственный хрупкий мост, что связывал нас.
Все кончено. И хватит это мусолить в голове.
Когда ближе к вечеру друзья вернулись в Нору, миссис Уизли сразу же принялась за приготовление ужина, Джинни, перебивая и Рона, и Гарри, стала рассказывать о магазине своих старших братьев, а я с вежливой улыбкой слушала.
- Там так здорово! Фред с Джорджем молодцы, мозги у них в нужном направлении работают, - восхищалась девушка. – Смотри, какая у меня теперь есть лапочка!
Джинни протянула мне нечто розовое, пушистое, маленькое и круглое, но очень забавное. Я искренне улыбнулась и взяла малютку в ладошки, боясь даже прикоснуться – слишком он маленьким и хрупким казался.
- Кто это?
- Это карликовый пушистик, зовут Арнольд, - гордо сообщила рыжая.
- Прелесть какая! – восхитилась я.
- Боюсь, что рано или поздно раздавлю его, - усмехнулся Рон.
- Я тебя потом раздавлю, - строго ответила Джинни, нахмурившись.
Ребята стали препираться между собой, а я подсела к Гарри, который был очень тихим и выглядел как-то устало.
- Как Сириус?
Друг посмотрел на меня и слабо улыбнулся, а затем потянулся и почесал лохматую макушку.
- Идет на поправку. Если бы не миссис Уизли с ее безграничной заботой, то вряд ли бы он выкарабкался.
- Сириус очень сильный, - заверила я. – Он прожил двенадцать лет в Азкабане, а эта хворь его бы подавно не одолела.
- А ты себя как чувствуешь? – поинтересовался друг, и я отвела взгляд. – Джинни сказала, что ты приболела.