Доктор не ответил, но я почувствовал, как он снова посмотрел на меня. Я решил, что он забыл.
— Ну, когда Джерри что-то говорил о тигре, — добавил я. — О власти над ним…
— Я помню, — ответил доктор. — Могу даже повторить. Я сказал: «По древнему способу мифического единорога…». Жаль, что я сказал это.
— Что вы имели в виду?
— Видите ли, — ответил доктор, — единорог — как вы, возможно, знаете, а возможно, и нет — легендарное мифическое животное.
— Что-то вроде коня? — спросил я.
Доктор кивнул.
— Да, белого коня с рогом во лбу. В легенде рассказывается о том, что поймать и приручить его мог представитель лишь одного пола. Именно женщина, причем не всякая. Она должна была быть девушкой и — обязательно — девственницей… Она шла туда — обычно это было в лесу, — где жил единорог. Садилась и ждала. Больше ничего не надо было делать. И вскоре из-за деревьев появлялся единорог. Он был насторожен, пуглив, но неотразимо привлекателен. Девушка не должна была шевелиться, только сидеть и ждать. Единорог, поминутно останавливаясь, с расширенными ноздрями медленно приближался к ней… Умолкал лес, не пели птицы, замирали все лесные существа. Не раздавалось ни звука, кроме осторожного шороха его копыт по траве. Единорог подходил так близко, что его тень закрывала от девушки солнечные лучи, пробившиеся сквозь листву… Сладострастно дрожа своим лоснящимся телом, он клал голову ей на колени…
Голос доктора замер. Очарование древней легенды охватило меня. Или, быть может, всему виной была его манера рассказывать. Или его тон. Или что-то еще… Как бы то ни было, но я вдруг почувствовал, как к горлу подкатывается ком. Это рассердило меня. Я сказал:
— Вы ходите вокруг да около, чтобы сказать, что она девушка, да? Так она и должна быть ею, не правда ли?.. Что? Если нет, то лучше молчите!
— Конечно, она девушка, Джон, — поспешно сказал доктор. Впервые он назвал меня иначе, как командор. — В тот момент это как раз и пришло мне в голову. Я произнес фразу о единороге, не подумав. Я ничего не хотел подразумевать. Это ведь не слишком хорошая аналогия.
— О чем же вы тогда жалеете?
— Я подумал, что Морбиус может понять мои слова как намек. Ну а это ему не понравилось бы…
Что ж, все могло быть действительно так. Я сказал об этом доктору и достал сигареты. Мы опять закурили и долго молчали, пока доктор совершенно неожиданно не сказал:
— Вы так на нее смотрели, что она могла подумать, будто вы ее терпеть не можете.
Он произнес это таким тоном, словно мы только что говорили на эту тему.
— Да, но ведь она похожа на приближающуюся беду. В особенности в обществе Джерри Фармана.
— А может быть, — сказал доктор, — ей кажется, что ее бедой как раз являетесь вы. Мне показалось, что она думала именно так. Особенно в тот момент, когда ее прекрасные серые глаза метали в вас молнии…
— Что вы, док, голубые!.. — сказал я и хотел замять свои опрометчивые слова. Но из этого, конечно, ничего не вышло.
Доктор засмеялся…
За весь следующий день ничего не случилось. Я имею в виду ничего, кроме того, что делали мы сами. Не произошло никаких событий, которые позволили бы предположить, что кто-то или что-то интересуется нами.
Прежде чем начать работу над радиопередатчиком, Лонни установил временный локатор и назначил одного из курсантов дежурить около него. Потом он показал Джерри, как настраивать приемник для пеленгования, чтобы можно было определить местонахождение радиостанции Морбиуса.
Но никаких происшествий по-прежнему не было. Ничто не предвещало, что они вообще могут произойти. Я обошел корабль, посты и удостоверился в том, что каждый занят своим делом. Состояние мое было отвратительным. Я ненавижу ожидание. В особенности, когда не знаешь, чего надо ждать.
Радиолокатор ничего не обнаруживал. Джерри тоже ничего не поймал своим приемником. Казалось, были только мы, наш корабль, красная пустыня и эти скалы. Можно было подумать что мы одни на этой проклятой планете.
Лонни со своими помощниками вынул наконец сердечник главного двигателя. Это очень опасная работа, но, к счастью, никто из них не получил лучевых ожогов. Чтобы без повреждений передвинуть сердечник во временную пристройку, сооруженную Лонни, пришлось помогать всей команде. К полудню эта работа была закончена. Дежурные вернулись на свои посты, а я снова был вынужден ждать.
Я подошел к вездеходу. Он все еще стоял на том месте, где его оставил Лонни после выгрузки из корабля. Я осмотрел вездеход. Все было в порядке. И все-таки я решил испытать его, чтобы хоть чем-нибудь заняться. Только я забрался в машину, как заметил доктора. Впервые после завтрака я видел его. Все это время он провел в своем кабинете, проверяя медикаменты. Мне не очень хотелось с ним встречаться. Я боялся, что он может начать разговор на ту же тему, которую мы обсуждали прошлой ночью. Ну а я и так имел достаточно неприятностей, стараясь не вспоминать о ней.
Но когда он захотел отправиться со мной в испытательную поездку, я не смог сказать ему «нет». Правда, я сделал ему выговор за то, что во время боевой тревоги он не носит оружия. И в довольно резких выражениях. Я велел ему сходить за своим пистолетом.
Короче говоря, мы так и не уехали, потому что в тот момент, как доктор вернулся, Лонни прислал за мной одного из своих помощников. Он просил меня прийти для важного разговора.
Я подошел к его временной пристройке. Лонни выглядел очень обеспокоенным. Он был весь в поту и чем-то перемазан.
— Я в затруднительном положении, командор, — сказал он. — Чем экранировать сердечник? Не знаю, удастся ли мне найти материал подходящей плотности.
Вот тогда-то мне и пришла в голову эта мысль. Я спросил его, что бы он выбрал, находясь на складе земной базы.
— Разумеется, двухдюймовый свинцовый шит, — сказал он. — В триста квадратных футов.
При этом он смотрел на меня так, будто я заставляю его зря терять драгоценное время.
— Могли бы вы, — спросил я его, — заняться пока какой-нибудь другой работой?
Очки его соскочили с носа, так что ему пришлось водружать их на место. Уверен, что он считал меня сумасшедшим. Но все-таки он ответил утвердительно.
— Вот и отлично, — сказал я и позвал доктора. — Приведите себя в полный порядок, — приказал я. — Мы должны кое-кому нанести визит.
Он с интересом посмотрел на меня, но я не дал ему возможности что-нибудь сказать. Около зоны управления доктор свернул к своей каюте, а я велел Джерри оставить приемник и тоже позаботиться о своем туалете. Разумеется, мне не очень хотелось брать его с собой, но ничего нельзя было поделать. Кроме меня и доктора, нужен был по крайней мере еще один человек, и я не мог без него обойтись.
Кто бы видел, как он ухмыльнулся до ушей, когда узнал, куда мы отправляемся! Он бросился бежать в свою каюту, словно матрос, списанный на берег с плавучей базы. Я остановил его.
— Вот что, — сказал я. — Прекратите все это. И запомните: эту девушку вам придется оставить в покое.
— О, разумеется, командор! — воскликнул он с восторгом. — Конечно!..
Мы выехали только к вечеру. За рулем сидел Джерри. Вездеход шел быстро. Еще не померк дневной свет, когда мы проехали через скалы и свернули в долину. Я попросил Джерри ехать потише, и остальную часть пути мы двигались со скоростью десять миль в час. На этот раз я по-настоящему изучил местность и велел доктору тоже повнимательнее смотреть кругом. Я сам не знал, на что следует обращать внимание, посоветовал замечать то, что мы могли пропустить прошлый раз. В особенности, если это проявит какие-нибудь признаки жизни или будет иметь какие-то другие формы, чем то, что мы уже видели.
Все это было слишком неопределенно. Поэтому, как я и ожидал, ничего такого нам не попалось. Мы уже проезжали рощу недалеко от дома в скале, когда доктор наконец прервал молчание. Ни ему, ни Джерри я не сказал о своем плане, но они понимали: я что-то задумал. Джерри было все равно, лишь бы снова увидеть девушку. Но доктору, разумеется, трудно было терпеть.