В такие моменты он мне нравился. И дозволенным там и не пахло.
«Поляна простаивает пустая абсолютно зря».
Я бросаю телефон на диван, прерывая пыточный монолог и направляюсь в ванную. Этой дури в нем на нас двоих с головой хватает.
Холодные струи душа приводят мысли в порядок не сразу. Хотелось его страшно, с какой-то неадекватной силой, но, как и в каждой бочке меда, мне виднелась ложка дегтя. Заиграйся я с эмоциями, и красивая история о сексе окрасится в бытовой, нафталиновый привкус отчаянья. Быт, рутина и однообразие – то, что сгубило не одни отношения, а оправдывать себя «непростыми периодами в жизни» и «любовь все переживет» мне не улыбалось вовсе. Вот и приходилось маневрировать между абсолютной отстраненностью и сексуальной зависимостью.
Я просто смою этот день. Голова не сразу лишается монотонное гудения улья. Сперва недовольный клиент, с вырезанным кабелем интернета. Потом дамочка, которая забыла внести абонентскую плату, а интернет ей нужен был «прямо сейчас» и не секундой позже. Череда звонков на монотонную дробь диалога «пробовали включить, выключить?». Отчеты о бонусной программе для старшего смены. Выговор за несоответствие контролю качества в разговоре с гениально предприимчивым мужчиной, который планировал судиться с компанией. И теперь еще и пошловато-наглый Котов со своей настойчивостью имбецила. Слишком насыщенным и неспокойным оказалась простая рабочая пятница.
Но, видимо, недостаточно.
Дверь ванны открывается, впуская бесцеремонный сквозняк в помещение. Тело реагирует мгновенно и покрывается гусиной кожей практически за доли секунды. Этого хватает и на то, чтобы прикрыть все самое важное.
– Я думал мы начнем со спальни, – начинает незваный гость.
И, к моему ужасу, я узнаю его.
Вместо трехэтажного мата, формировавшегося в моей голове и рвущегося наружу короткими вздохами негодования, вырывается только многозначительное:
– Ты.
2.
Светло-карие глаза Машки бегают с одного выразительного лица на другое. Видимо, так уж повелось у нас в семье – неловкие паузы игнорировались в порядке очереди. Нарушить тишину я решаюсь первой.
– Чуть больше контекста в ситуацию внести не желаешь? – глядя на сестру, спрашиваю я.
– Мы не знали, что ты дома, – бросает она спокойно, – вот и решили, что…
– Что неплохо домогаться чужих сестер в ванной? – перевожу взгляд на обидчика.
Не то, чтобы у сестреныша был хороший вкус на мужчин. Он больше напоминал группу Красного Креста по защите самых мудаковатых и беспомощных людей планеты, нуждающихся в безотлагательной помощи темноволосой. А у той ни то сил, ни то яиц на отказ не хватало. В этом они с мамой чем-то похожи.
Новый знакомый пялится на меня во все глаза, время от времени безразлично утыкаясь в смартфон. Неплохо было бы набить ему еще один синяк. Для симметрии.
– Какими судьбами, Даниил Олегович?
Бакунин-младший не выглядит обескураженным или смущенным, на лице пластом засохшей глины прилипло многолетнее самодовольство. Он только пожимает плечами и, с лицом полным невозмутимости, достает пачку «Винстона». Когда он начинает курить прямо на кухне, стряхивая пепел в мамины фиалки, моя агрессия достигает отметки «запрещено законодательством».
Будто уловив мой взгляд, сестреныш бросается на перехват и примирительно гладит ухажера по руке:
– Дань, давай без пассивной-агрессивности, у нас за нее отвечает Ника. Думаю, обойдемся без прелюдий, Даня – Ника.
– Очень приятно, – пусто отзывается сынок директора.
– Не взаимно.
Маша делает шаг ко мне на встречу, будто закрывая благоверного, бросаясь на амбразуру. Веет идиотизмом пыльно-мыльной драмы.
– Мне нужно срочно выйти на смену в кафе. Подменить некому, ситуация горит…
– Ты в курсе, что это за кадр? – перебивая расшаркивания сестры, спрашиваю я. – Это сын моего начальника, представитель «золотой молодежи», если хочешь. Ты каждого такого умалишенного в дом тащить будешь?
Маша растерянной не выглядит, только напряженно улыбается своему хахалю, пока тот продолжает безразлично утыкаться в телефон. Только сейчас замечаю, что движения его будто заторможенные, а глаза вздернуты знакомой мне пеленой хмеля.
– Он отсидится у нас, пока не протрезвеет, – шипит Маша мне, поймав мой гневный взгляд, – пожалуйста, будь зайкой и не убей его до моего прихода. В худшем случае, запри на кухне и отключи газ.
Прежде, чем сестра успевает проскользнуть к двери, я преграждаю ей путь.