Викторов М. В. (1892–1938). Флагман флота 1 ранга
Алкснис Я. И. (1896–1938). Командарм 2 ранга
Халепский И. А. (1893–1938). Командарм 2 ранга
Дубовой И. Н. (1896–1938). Командарм 2 ранга
Дыбенко П. Е. (1889–1938). Командарм 2 ранга
Каширин Н. Д. (1888–1938). Командарм 2 ранга
Корк А. И. (1887–1937). Командарм 2 ранга
Левандовский М. К. (1890–1938). Командарм 2 ранга
Федько И. Ф. (1897–1939). Командарм 2 ранга
Седякин А. И. (1893–1938). Командарм 2 ранга
Галлер Л. М. (1883–1950). Флагман флота 2 ранга
Кожанов И. К. (1897–1938). Флагман флота 2 ранга
Амелин М. П. (1896–1937). Армейский комиссар 2 ранга
Аронштам Л. Н. (1896–1938). Армейский комиссар 2 ранга
Булин А. С. (1894–1938). Армейский комиссар 2 ранга
Векличев Г. И. (1898–1938). Армейский комиссар 2 ранга
Гугин Г. И. (1896–1937). Армейский комиссар 2 ранга
Гришин А. С. (1891–1937). Армейский комиссар 2 ранга
Иппо Б. М. (1898–1937). Армейский комиссар 2 ранга
Мезис А. И. (1894–1938). Армейский комиссар 2 ранга
Окунев Г. С. (1900–1938). Армейский комиссар 2 ранга
Осепин Г. А. (1891–1937). Армейский комиссар 2 ранга
Славин И. Е. (1893–1938). Армейский комиссар 2 ранга
Смирнов П. А. (1897–1939). Армейский комиссар 2 ранга
Шифрес А. Л. (1898–1938). Армейский комиссар 2 ранга
Апанасенко И. Р. (1890–1943). Комкор
Аппога Э. Ф. (1898–1937). Комкор
Василенко М. И. (1888–1937). Комкор
Великанов М. Д. (1893–1938). Комкор
Гарькавый И. И. (1888–1937). Комкор
Гайлит Я. П. (1894–1938). Комкор
Германович М. Я. (1895–1937). Комкор
Горбачев Б. С. (1892–1937). Комкор
Городовиков О. И. (1879–1960). Комкор
Грибов С. Е. (1895–1938). Комкор
Грязное И. К. (1897–1938). Комкор
Ефимов Н. А. (1897–1937). Комкор
Ингаунис Ф. А. (1894–1938). Комкор
Кулик Г. И. (1890–1950). Комкор
Ковтюх Е. И. (1890–1938). Комкор
Лапин А. Я. (1899–1937). Комкор
Левичев В. Н. (1891–1937). Комкор
Меженинов С. А. (1890–1937). Комкор
Петин Н. Н. (1876–1937). Комкор
Примаков В. М. (1897–1937). Комкор
Сангурский М. В. (1894–1938). Комкор
Тимошенко С. К. (1895–1970). Комкор
Тодорский А. И. (1894–1965). Комкор
Туровский С. А. (1895–1937). Комкор
Урицкий С. П. (1895–1938). Комкор
Фельдман Б. М. (1890–1937). Комкор
Эйдеман Р. П. (1895–1937). Комкор
Лудри И. М. (1895–1937). Флагман 1 ранга
Берзин Я. К. (1890–1938). Корпусный комиссар
Прокофьев А. П. (1896–1939). Корпусный комиссар
Хрулев А. В. (1892–1962). Корпусный комиссар
Шестаков В. Н. (1893–1938). Корпусный комиссар
Ярцев А. П. (1895–1938). Корпусный комиссар
Ястребов Г. Г. (1884–1957). Корпусный комиссар
Баранов М. И. (1888–1938). Корврач
Ошлей П. М. (1886–1937). Коринтендант
Фишман Я. М. (1887–1961). Коринженер
Казанский Е. С. (1896–1937). Комдив
Кучинский Д. А. (1898–1938). Комдив
Мерецков К. А. (1897–1968). Комдив
Роговский Н. М. (1897–1937). Комдив
Штерн Г. М. (1900–1941). Комдив
Обысов СП. (1896–1937). Комбриг
Синявский Н. М. (1891–1938). Коринженер
Ткачев И. Ф. (1896–1938). Комкор
Показания Тухачевского М. Н. от 1 июня 1937 года
«Настойчиво и неоднократно пытался отрицать как свое участие в заговоре, так и отдельные факты моей антисоветской деятельности, но под давлением улик следствия я должен был шаг за шагом признать свою вину. В настоящих показаниях я излагаю свою антисоветскую деятельность в последовательном порядке.
I. Организация и развитие заговора
Начало моих отношений с немцами относится к периоду учений и маневров в Германии, на которые я был командирован в 1925 году. Сопровождавший меня капитан фон Цюлов говорил по-русски, много раз останавливался на вопросе общих интересов СССР и Германии в возможной войне с Польшей, знакомил меня с методикой боевой подготовки рейхсвера и, в свою очередь, очень интересовался основами только что вышедшего Полевого устава РККА 1925 года.
В 1926 году фон Цюлов присутствовал на маневрах в Белоруссии, где я встретился с ним и мы продолжали разговор. Я ознакомил фон Цюлова с организацией нашей дивизии, дивизионной артиллерии и с соотношением между пехотой и артиллерией. После маневров моя связь с фон Цюловым была утеряна.
Около 1925 года я познакомился с Домбалем, командуя в то время Белорусским военным округом. Встречи и знакомства были короткие, если не ошибаюсь, в поезде, по пути из Минска в Смоленск.
В дальнейшем, когда я был начальником штаба РККА, Домбаль возобновил свое знакомство.
Во все эти встречи Домбаль постоянно возвращался к вопросам о войне между Польшей и СССР, говорил о том, что его, Домбаля, авторитет в рабочем классе Польши велик, что помимо того довольно значительные слои польского офицерства не сочувствуют Пилсудскому и что в этих слоях он также имеет большие связи, что он уверен в том, что в будущей войне наступающая Красная Армия встретит полную польскую пролетарскую революцию. Домбаль говорил, что он офицер-пулеметчик и всегда проявлял исключительный интерес к военному делу и к подготовке войны. В разговорах с ним я рассказывал об организации нашей дивизии, об основах современного боя, о методах нашей тактической подготовки, а также, говоря об условиях войны между нами и Польшей, указал на то, что мы должны были, в силу запаздывания в развертывании, сосредоточить на границах с Польшей крупные силы, которые я Домбалю и перечислил. Помимо того, я рассказывал Домбалю о различиях между кадровыми и территориальными войсками, как в отношении организации, так и в отношении прохождения службы и обучения. Таким образом, мною сообщены Домбалю данные о запаздывании нашего сосредоточения, дислокации частей в приграничных районах, организации кадровой и территориальной дивизии, прохождения службы и основы боевой подготовки кадровых и территориальных войск.
В 1928 году я был освобожден от должности начальника штаба РККА и назначен командующим войсками ЛВО.
Будучи недоволен своим положением и отношением ко мне со стороны руководства армии, я стал искать связей с толмачевцами. Прежде всего я связался с Марголиным во время партийной конференции 20-й стр. дивизии, в которой Марголин был начподивом. Я поддержал его в критике командира дивизии, а затем в разговоре наедине выяснил, что Марголин принадлежит к числу недовольных, что он критикует политику партии в деревне. Я договорился с ним, что мы будем поддерживать связь и будем выявлять не согласных с политикой партии работников.
Летом 1928 года во время полевых занятий, зная, что Туровский — командир 11-й стр. дивизии — голосовал за толмачевскую резолюцию, я заговорил с ним на те же темы, что и с Марголиным, встретил согласие и договорился с Туровским о необходимости выявления недовольных людей. Туровский указал мне на командира полка Зюка, которому он вполне доверяет. Я переговорил с Зюком и также условился с ним о связях и о выявлении недовольных.
Зимой с 1928 по 1929 год, кажется, во время одной из сессий ЦИКа, со мной заговорил Енукидзе, знавший меня с 1918 года и, видимо, слышавший о моем недовольстве своим положением и о том, что я фрондировал против руководства армии. Енукидзе говорил о том, что политика Сталина ведет к опасности разрыва смычки между рабочим классом и крестьянством, что правые предлагают более верный путь развития и что армия должна особенно ясно понимать, т. к. военные постоянно соприкасаются с крестьянами. Я рассказал Енукидзе о белорусско-толмачевских настроениях, о большом числе комполитсостава, не согласного с генеральной линией партии, и о том, что я установил связи с рядом командиров и политработников, не согласных с политикой партии. Енукидзе ответил, что я поступаю вполне правильно и что он не сомневается в том, что восторжествует точка зрения правых. Я обещал продолжать информировать Енукидзе о моей работе.
На протяжении 1929–1930 годов я принимал участие в военно-научной работе при Толмачевской академии. Во время этой работы, на одном из докладов, в перерыве я разговаривал с преподавателем академии Нижечек, о котором Марголин говорил как о человеке, не согласном с политикой партии и которого следовало бы приблизить. Я начал прощупывать Нижечка, и мы очень скоро начали откровенно обмениваться мнениями о не согласных с политикой партии, особенно в деревне. Нижечек сообщил мне, что он связан с рядом преподавателей, настроенных так же, как и он, и что, в частности, так же настроен преподаватель Бочаров.