Глава десятая
НЕЧАЯННАЯ ЛОЖЬ И НЕЧАЯННАЯ ПРАВДА
В этот день Кёко Ходака не могла думать ни о чем, кроме танцевальных туфель цвета шартрез. Ничего важней туфель в этом мире для нее не было. Кто бы ни взглянул на Кёко, посчитал бы, что на этой женщине печать фатума. Подобно бедолаге, который бросается очертя голову в воды соленого озера, а потом вдруг спасается вопреки своей воле, оказавшись на плаву как буй, Кёко никогда не заносило на дно ее волнений. И хотя эта легкость проистекала из душевного равновесия, ее легкомысленная веселость казалась кем-то навязанной извне, принудительной.
Были времена, когда ее часто видели возбужденной; однако люди всегда усматривали за ее спиной хладнокровную руку мужа, разжигавшего фальшивые страсти. Откровенно говоря, Кёко была под стать хорошо воспитанной собаке, сообразительность которой не превышала силы приобретенных привычек. Эти впечатления говорили в пользу ее природной красоты — красоты растения, взращенного трудолюбивыми руками.
Полное отсутствие чистосердечия у Кёко утомляло ее мужа. Чтобы разжечь страсть в своей жене, он прибегал к различным уловкам любовной техники; а чтобы сделать ее серьезной, прикидывался волокитой безо всякого на то повода. Кёко частенько плакала. Слезы ее, однако, текли ручьями. Если она начинала рассказывать что-то серьезное, то хихикала, как от щекотки. Притом что ей чертовски не хватало остроумия и юмора, которые возместили бы ее женские недостатки.
Если утром в постели ей в голову приходило с десяток замечательных идей, дай бог, чтобы к вечеру она вспомнила хотя бы парочку из них. Ее план сменить картину в гостиной будет отсрочен дней на десять. Несколько застрявших в ее голове затей будут дожидаться своей участи, пока они не станут ей докучать.
Иногда двойные складки век ее каким-то образом утраивались, и супруг пугался этого жуткого зрелища. Кёко пребывала в неведении об этом.
В этот день Кёко делала покупки в ближайших от дома магазинах со своей бывшей служанкой, а после полудня принимала двух кузин своего мужа. Кузины играли на пианино, Кёко просто сидела и не слушала. Когда они закончили играть, Кёко захлопала в ладоши и осыпала сестер высокопарными комплиментами. После этого они болтали о кондитерских на Гиндзе, где европейские сласти вкусней и дешевле; о том, что наручные часы, купленные одной из них за доллары, продаются в универсальном магазине на Гиндзе втридорога; зашла речь о демисезонных тканях, потом заговорили о популярных романах; развели дискуссию о том, что эти романы хотя и дешевле европейских тканей, однако их не оденешь на себя и не выйдешь прогуляться. При этом разговоре Кёко все время предавалась мыслям о своих танцевальных туфлях, и этот витающий в облаках взгляд не ускользнул от кузин, которые ошибочно рассудили, что она, вне сомнения, в кого-то влюблена. Это уж слишком, чтобы Кёко была способна любить что-нибудь больше, чем свои танцевальные туфли!
По этой причине, несмотря на упования Сюнсукэ, Кёко вовсе забыла о том красивом юноше, который был чрезмерно обходителен с нею на последнем балу. По дороге в магазин ее занимали только туфельки, которые ей предстояло вскоре увидеть. Когда она столкнулась с Юити лицом к лицу, то не сразу удивилась такому случаю и поздоровалась с ним торопливо.
Юити вздрогнул. В каком низком, подлом положении он оказался! Он чуть было не ушел восвояси, но гнев заставил его вернуться. Юити возненавидел эту женщину. Отступило даже его прежнее раздражение по отношению к Сюнсукэ — это уже говорило о том, что страсть Сюнсукэ начинала завладевать им. Юити беспечно насвистывал и разглядывал изнутри оконные витрины. В свисте его звучали нотки разочарования. Изредка он оглядывался на примеривающую свои туфельки Кёко, при этом каждый раз в нем возрастал мрачный дух соперничества. «Ну ладно! Я сделаю эту женщину поистине несчастной!»
Туфельки цвета шартрез угодили фасоном счастливой Кёко. Она распорядилась, чтобы клерк упаковал их. Лихорадка ее потихоньку стала спадать.
Она обернулась и улыбнулась. Сейчас только заприметила она одинокого молодого красавца.
Кажется, сегодня вечером фортуна сулила ей беспроигрышную карту. И хотя не в правилах Кёко приглашать на чашку чаю малознакомого мужчину, она подскочила к Юити и ласково пропела: