Во всяком случае, Ясуко хотела ребенка. Его матери тоже не терпелось обрести внука или внучку. В таком же ожидании с самого начала пребывали родители Ясуко. Этого же хотел и Сюнсукэ! И хотя Юити сознавал, что для счастья Ясуко был необходим аборт, убедить ее в этом представлялось крайне затруднительным. И насколько бы отвратительной ни была ее тошнота, силы ее возрастали и она упорствовала в своем праве иметь ребенка.
Наблюдая за друзьями и недругами, бегущими вприпрыжку и пританцовывая за своим несчастьем, Юити испытывал головокружение. Он впадал в уныние, сравнивая себя с предсказателем будущих несчастий. В тот вечер он пошел в «Рудон», сидел один и напивался. В думах о своем слишком раздутом одиночестве он все больше ожесточался, затем покинул бар с малопривлекательным мальчиком, чтобы провести с ним ночь. Шумный, войдя в пьяный раж, он плеснул виски за шиворот своему дружку, который еще не успел накинуть куртку. Паренек пытался отделаться шуткой, рассмеявшись одобрительно, но натужно. Он глядел на своего обидчика с раболепием. Выражение его лица погрузило Юити в уныние. На носке у мальчика высветилась здоровущая прореха, отчего настроение Юити стало еще более поганым.
Мертвецки пьяный, он уснул, не коснувшись мальчика. В середине ночи проснулся от собственного крика. Ему приснилось, будто он прикончил Сюнсукэ. В темноте Юити с ужасом разглядывал свои влажные от пота руки.
Глава двенадцатая
Gay party
Со своими терзаниями и колебаниями Юити кое-как дожил до Рождества. Время, когда аборт еще был возможен, миновало. В один из дней, по-прежнему унылых и мучительных, он поцеловал госпожу Кабураги. От его поцелуя она почувствовала себя моложе лет на десять.
— Где ты собираешься провести Рождество? — спросила она.
— Рождественский вечер думаю провести с женой, хотя бы немного побыть примерным мужем.
— А мой муж ни одного Рождества не провел со мной! Я полагаю, что в этом году тоже придется праздновать порознь.
Юити поцеловал ее напоследок еще раз и поразился ее церемонности. Заурядные женщины в подобных обстоятельствах тотчас кинулись бы на шею разыгрывать роль влюбленной, но госпожа Кабураги, напротив, взяла свои чувства в узду и ускользнула от своего повседневного смятения. Юити был весьма напуган мыслью о том, что он любим такой благоразумной женщиной, которую не знал с этой стороны ни один мужчина.
У Юити были другие планы на Рождество. Его пригласили на Gay party в один дом, расположенный на горах Ооисо. «Гей» на американском сленге означает «гомосексуалист».
Это был особняк. Налог на имущество с него не взимался, дом был выставлен на продажу и не требовал расходов на содержание. Джеки, имевший стародавние протекции, ухитрился взять этот особняк в аренду. Им владела семья главы бумажной компании, которая после смерти своего кормильца сняла маленький домик в Токио и скромно проживала в нем. Когда они время от времени наведывались в этот сдаваемый внаем особняк, который был раза в три просторней их жилища, с садом в десять раз больше, чем их нынешний, они поражались постоянной шумихе тамошних гостей. Ночью, когда отправляешься на поезде со станции «Ооисо» или проезжаешь мимо, в глаза бросается свет в гостиной. Приезжающие к ним отсюда в Токио знакомые говорили, что горящий в их старом доме яркий свет вызывает у них ностальгические чувства по прошлым временам. «Уму непостижимо, как удается им так роскошно жить? — делилась своими подозрениями вдова. — Как-то раз я заглянула к ним в дом и застала их за такими богатыми приготовлениями к банкету!» Никто, впрочем, толком не знал, что происходило в том особняке с прилегающей обширной лужайкой и панорамой на побережье Ооисо.
Дни юности Джеки провел блистательно — настолько блистательно, что если бы кто и мог из нынешней молодежи сравниться с ним в славе, так это только Юити, став вторым после него. Настали другие времена. Джеки (несмотря на англосаксонское имя, он был японцем, вполне респектабельным) со своей красотой в качестве капитала совершил турне по Европе с таким размахом, какого не позволяли себе в то время даже высокопоставленные чиновники из «Мицуи» и «Мицубиси». Однако спустя несколько лет он расстался со своим английским покровителем. Джеки вернулся в Японию и недолго проживал в районе Кансай. Его патроном стал индийский миллионер. В то же время этого молодого человека, презиравшего женщин всеми фибрами души, обхаживали три дамы из общества «Асия». Этот легковесный ветреный красавчик по очереди исполнял обязанности перед своими покровительницами — точно так же, как Юити отдавал свой мужнин долг Ясуко. Его индийца поразил какой-то недуг в груди. Джеки обращался с этим тяжеловесным сентиментальным мужчиной бессердечно. Пока на первом этаже молодой любовник устраивал шумные гульбища с ватагой своих дружков, индиец лежал на ротанговой кушетке в солнечной комнате на втором этаже, натянув шерстяное одеяло до подбородка, читал Библию и проливал слезы.