Юити, разумеется, отказался — к большому удивлению Сюнсукэ. Взгляд юноши с мольбой о помощи устремился на Сюнсукэ. Зоркого Нобутаку охватила ревность.
Ну а что же госпожа Кабураги? Она уже привыкла к просьбам подобного толка своего супруга. Однако в данном случае возникла другая проблема. Ее партнером был горячо любимый Юити. Она от негодования едва не отругала мужа за такую бестактность, но не в силах была преодолеть искушения воплотить свое чаяние, которое преследовало ее изо дня в день.
Она мучилась надеждой, что Юити перестанет пренебрегать ею. До сих пор она была ведома выспренним чувством, но только сейчас встретила возможность избавиться от него; ей казалось, что если не отбросить это высокое чувство, то второго такого случая она не сможет сотворить своими силами. Внутреннее сражение бушевало в ней всего-то несколько секунд, но казалось, будто прошли годы, прежде чем она поборола свое нежелание и обрела радость от принятого решения. Она повернулась к объекту своего обожания и ласково улыбнулась. Что-то от манер уличной девки было в ее улыбке.
Юити никогда не приходилось видеть такой дружественной, такой материнской улыбки. Он внимал тому, что она говорила:
— Ладно, ладно! Вы, старички, забавляйтесь между собой. Если я не посплю еще одни сутки, то у меня под глазами появятся мешки. Ну а те, кому не грозят морщины, могут позволить себе бессонную ночь.
Она взглянула на Юити и сказала:
— Ютян, не пора ли баиньки?
— Угу!
Юити тотчас сделался ужасно сонливым. Зардевшись, госпожа Кабураги пришла в восторг от такой неотесанной театральной игры. Обмен репликами произошел так естественно, так лихо, что Сюнсукэ не успел среагировать и, лишенный возможности что-либо исправить, жутко расстроился. И все-таки он не мог сообразить, что задумал Нобутака. Ведь интонация госпожи Кабураги вроде бы подсказывала, что между ней и Юити все заранее оговорено, но в этом случае и невозмутимость Нобутаки, и его умысел оставались непостижимыми.
Сюнсукэ также не понимал, что при этом чувствует Юити; его смекалистый ум отказывался соображать. Комфортно устроившись на стуле возле бара, он подыскивал нейтральную тему для разговора. Наконец он придумал, что сказать.
— Кабураги-сан, вы случайно не знаете, что означает имя «Тюта»?
С этими словами он вспомнил содержание мистической книги и тотчас умолк. Это могло больно задеть Юити.
— Тюта? — сонно переспросил Нобутака. — Это имя мужчины? — Он выпил больше, чем следует, и был пьян. — Тюта? Тюта? А, да ведь это мой псевдоним!
Сюнсукэ выпучил глаза от его околесицы.
Через некоторое время все четверо поднялись. Лифт плавно спустился сквозь ночной отель на третий этаж.
Их номера располагались друг от друга на расстоянии трех комнат. Юити и госпожа Кабураги вместе вошли в дальнюю комнату, в триста пятнадцатый номер. Они молчали. Женщина закрыла дверь на ключ.
Юити снял куртку, но смущение его стало еще сильней. Он расхаживал по комнате, как зверушка в клетке. Он открывал пустые ящики один за другим. Госпожа Кабураги спросила его, не желает ли он искупаться. Он сказал ей, чтобы она шла первой.
Пока она принимала ванну, кто-то постучал. Юити открыл дверь, вошел Сюнсукэ.
— Можно я воспользуюсь вашей ванной? Наша не в порядке.
— Конечно!
Сюнсукэ взял Юити под руку и тихо спросил:
— Тебе вообще все это нужно?
— Мне все это противно!
Из ванной комнаты раздался, звеня под потолком, чарующий голосок:
— Ютян, иди же, вместе будем купаться.
— Что?
— Дверь открыта.
Сюнсукэ оттолкнул Юити и повернул круглую дверную ручку. Он прошел через раздевалку, открыл дверцу. Лицо госпожи Кабураги побледнело.
— В вашем возрасте? — сказала она, смачивая лицо водой.
— Много лет тому назад таким вот образом ваш муж ворвался в нашу спальню, — напомнил ей Сюнсукэ.
Глава семнадцатая
КАК СЕРДЦЕ ПРИКАЖЕТ
Госпожа Кабураги не была чересчур потрясена его появлением. Она поднялась из вспененной ванны во весь рост. Глядя на Сюнсукэ пристально, немигающим взглядом, женщина изрекла: