Я опускаю взгляд на наши руки, смотрю как он держит мои в своих, и удивляюсь разнице между нами. Мои руки бледные и изящные, с длинными пальцами. Его же руки более широкие, а кожа слегка загорелая из-за того, что он много времени проводит на свежем воздухе. Разница становится ещё более заметной благодаря татуировкам, которые начинаются на тыльной стороне его ладоней и поднимаются вверх по пальцам.
Он не отпускает меня, и я прикусываю губу, снова поднимая взгляд на него.
— Что из этого разговора ты слышал? — Тихо спрашиваю я, и Себастьян качает головой.
— У меня нет привычки подслушивать разговоры своего босса, принцесса. Это хорошая политика, если я хочу сохранить свою работу.
Я киваю, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание.
— Я... он сказал мне, что теперь я наследница... теперь, когда Луиса... больше нет. — Слово застревает у меня в горле, и мне приходится с трудом его выдавливать, боль в груди становится все сильнее. Не думаю, что когда-нибудь смогу привыкнуть к этому. Я никогда не смогу смириться с тем, что это правда.
Себастьян медленно кивает, и я замечаю насторожённость в его глазах.
— Значит, он собирается оставить наследство тебе? — Осторожно спрашивает он, и я качаю головой.
— Нет... не мне. Не одной мне. Я пыталась предложить это, но... — Я с трудом сглатываю, стараясь сдержать слёзы. — Он очень старомодный. Ему не нравится, когда такие лидеры, как Дмитрий Яшков, пытаются делать что-то по-другому... пытаются модернизировать, я полагаю.
— Я заметил это в нём, — сухо говорит Себастьян. — И Луис, возможно, тоже упоминал об этом раз или два, о том, что твой отец был упрямым старомодным человеком.
Я прикусываю губу, замечая печаль в его глазах.
— Вы были близкими друзьями, не так ли? — Тихо спрашиваю я. — Я знаю, что ты ему нравился. Он несколько раз говорил мне, что рад, что именно ты присматриваешь за мной, когда он не может этого сделать.
Себастьян напряженно кивает.
— Мы были, — просто отвечает он. — И я буду продолжать заботиться о тебе, принцесса. Всегда.
— Мне так жаль. — Я снова смотрю на Себастьяна, который всё ещё держит наши руки, на чернильные разводы на его коже. На тыльной стороне одной руки вытатуирована черно-серая роза, а на другой – замысловатый череп кинцуги, сквозь черно-серый цвет которого пробиваются золотые чернила. — Я была так поглощена своими чувствами, что даже не спросила тебя о...
Себастьян решительно качает головой.
— Он твой брат, принцесса, — говорит он, и его большие пальцы касаются моих ладоней в быстром, уверенном жесте, который, как мне кажется, должен был успокоить меня, но вместо этого вызвал во мне странное чувство тепла. — Тебе не нужно думать обо мне прямо сейчас.
— Мой отец хочет, чтобы я вышла замуж, — выпаливаю я. — Потому что теперь я богатая наследница. Он говорит, что мне нужен муж как можно скорее. И он собирается найти его для меня.
Себастьян замирает. Его руки почти незаметно сжимаются вокруг моих.
— Он не даёт тебе выбора? — Спрашивает он, и я замечаю, что в его тоне появилась какая-то жёсткость, его голос звучит грубее, чем когда-либо прежде. — Он просто собирается выбрать его за тебя?
— Не совсем. — Я прерывисто вздыхаю, пытаясь отогнать хаос своих чувств и сосредоточиться на объяснении. — Он сказал, что у него есть потенциальные женихи на примете. Они приедут, мы немного познакомимся, и я смогу внести свой вклад, но...— Я прикусываю губу, на мгновение закрыв глаза, чтобы собраться с мыслями и произнести последние слова. — В конечном итоге, он собирается выбрать того, кто, по его мнению, лучше всего подходит для «семьи».
Себастьян сжимает челюсти.
— Кажется, для этого ещё слишком рано, — бормочет он низким и тихим голосом. В нём всё ещё чувствуется твёрдость, и я не уверена, что он чувствует. Может быть, он просто злится на меня?
— Он сказал, что смерть Луиса может дестабилизировать ситуацию. Он больше ничего не объяснил, он не думает, что мне действительно нужно знать все подробности. Не думаю, что он верит, что я смогу их понять, — добавляю я с горечью.
Себастьян отпускает мои руки, резко встаёт и проводит рукой по волосам.
— Ну и что? — Спрашивает он. — Он приводит в дом череду мужчин, после нескольких разговоров позволяет тебе выбрать, за кого ты выйдешь замуж, а потом, если твой выбор совпадёт, это всё?
Он снова смотрит на меня, и в его глазах бушует мрачное чувство, которое меня пугает.
— Я... я думаю, что да, — отвечаю я.
— И ты собираешься с этим согласиться?
Я в замешательстве открываю рот, и волна гнева проходит сквозь меня.
— А какой у меня есть выбор? — Спрашиваю я, и лицо Себастьяна мгновенно смягчается.
— Прости, — говорит он, снова проводя рукой по волосам. — Ты права, принцесса. Прости. Я просто...
Между нами повисает долгое молчание. Я вижу, как на его лице отражается глубокое огорчение, что-то похожее на страдание. Мне следовало бы знать, за последние дни я достаточно часто видела это в зеркале.
— Ты думаешь, что не сможешь остаться? — Тихо спрашиваю я, пытаясь понять, почему Себастьян мог так расстроиться из-за этого.
— Я не знаю, — он поджимает губы. — Всё может измениться. Ты будешь жить в другом месте. Я... — В его движениях сквозит нервозность, когда он пересекает комнату, направляясь к окну. Я встаю и следую за ним.
— Ты не можешь оставить меня, Себастьян, — шепчу я. — Ты не можешь.
Он резко поворачивается, и наши взгляды встречаются. Воздух между нами словно сгущается, и волоски на моих руках встают дыбом. В этом пространстве есть что-то электрическое, что мне совершенно незнакомо, но кажется таким правильным. Я не знаю, чего именно я хочу, но чувствую, что должна сделать шаг к Себастьяну, затем ещё один, поднять подбородок и заглянуть в его мягкие, полные страдания зелёные глаза...
— Я не хочу, — тихо говорит он, его голос хриплый и пронизан той же болью.
И затем он проходит мимо меня, направляясь к двери и выходя из комнаты.
***
Неделя пролетает незаметно. Я провожу большую часть времени на летней веранде, пытаясь рисовать. Но как только я сажусь за мольберт, краски высыхают и слипаются на палитре, потому что я не прикасаюсь к ним. В конце концов, разочарованная, я смываю всё и начинаю сначала.
Между мной и Себастьяном тоже появилась напряжённость, которой раньше не было. Я не совсем понимаю, в чём дело. Он больше не ночует в кресле в моей комнате. Себастьян говорит, что ему больше не нужно дежурить возле моей комнаты всю ночь, как это было приказано сразу после того, что случилось с Луисом. Это выглядело бы странно и могло привести к его увольнению, если бы его поймали.
Но мне кажется, что есть и что-то ещё. Он стал более сдержанным и официальным в общении со мной, как будто мы вернулись в те времена, когда он только начал здесь работать, и мы едва знали друг друга. За последнюю неделю мы почти не разговаривали. Мы вместе ходили на пробежки, и он регулярно интересовался моим самочувствием, но в целом он был таким тихим и замкнутым, как будто мы не виделись очень и очень давно.
Проще всего предположить, что он тоже скорбит, и теперь, когда буря прошла, он справляется со своими чувствами по-своему. Однако я не могу избавиться от ощущения, что за этим кроется нечто большее. Но я не знаю, что именно, потому что он почти не разговаривал со мной и не давал мне возможности понять, что его беспокоит.
В пятницу днём я снова сижу перед своей незаконченной картиной с изображением сада, положив телефон на колени. Сегодня вечером я должна пойти на вечеринку по случаю дня рождения Мэрили, и теперь я понимаю, что нужно написать ей и предупредить о том, что я не смогу прийти.
Раздаётся короткий стук в дверь, и я резко поднимаю взгляд, когда входит Себастьян. Он останавливается в дверях, смотрит на меня, а затем на телефон в моих руках.
— Всё в порядке? — Спрашивает он.
— Да. — Я отвожу взгляд, сразу же осознавая, что солгала ему. — Нет, — наконец отвечаю я, оглядываясь назад. — Я собиралась пойти со своими друзьями из колледжа сегодня вечером на день рождения общей подруги. Но я не думаю, что смогу пойти сейчас.