Меня охватывает дрожь при мысли о том, что этот мужчина увидит меня в купальнике. Но если я в конце концов выйду за него замуж, он увидит меня в гораздо более интимном виде, чем просто в купальнике. При этой мысли меня снова охватывает тошнота.
— Может быть, — отвечаю я уклончиво. — Хотя вид отсюда прекрасен. Мне здесь нравится, правда.
Вито слегка наклоняется ко мне, и его нога прижимается к моей.
— Мне тоже, — отвечает он, и его рука, которая лежит за моей спиной, так близко к моему плечу, скользит вниз по моей руке. — Я знаю, что сегодня ты была доверена мне, и, конечно, я бы никогда не сделал ничего, что могло бы подорвать доверие Энтони Галло. Особенно сейчас, когда наша помолвка почти достигнута. Но видеть тебя такой сегодня... — Он глубоко вдыхает через зубы. — Трудно не прикоснуться к тебе, красавица. Ты так прекрасна, как и говорил мне твой отец.
Я сжимаю губы, пытаясь изобразить вежливую улыбку.
— Я рада слышать, что ты такого высокого мнения обо мне, — тихо говорю я, стараясь, чтобы мои слова звучали искренне. На другом берегу я замечаю чайку, которая ныряет вниз и выныривает с чем-то серебристым и извивающимся в клюве. В этот момент я чувствую себя словно эта рыба – добыча, зажатая в клюве хищника, который стремится поглотить меня целиком.
Как я могу жить, ощущая себя добычей, когда я знаю, каково это – быть кем-то большим? Когда я чувствовала, как на меня смотрят не как на вещь, а как на женщину, которую страстно желают?
Я не знаю, как смогу это вынести.
— Вместе мы будем непобедимы, — шепчет Вито, обнимая меня за плечи. — Я сделаю имя и состояние Галло ещё более значительными, чем они были при твоём отце. Наши дети унаследуют нечто большее, чем просто территорию в Штатах. У меня большие планы на нашу семью, красавица. С теми ресурсами, которые я предоставлю, наследие твоего отца достигнет таких высот, о которых он мог только мечтать.
Дети. Это слово словно обрушивается на меня, и я, прикусив губу, киваю в знак согласия. Но я чувствую, как кровь отливает от моего лица, а руки, сжимающие бокал с шампанским, внезапно становятся ледяными. Я не могу представить, как буду рожать детей от этого человека, как буду жить с ним в одной семье, какой бы холодной и отстранённой она ни была. Мысль о его прикосновениях вызывает у меня тошноту.
— Думаю, мне нужно сходить в дамскую комнату, — быстро говорю я, отставляя бокал с шампанским в сторону и вставая. — Я вернусь через минуту.
— Конечно, — Вито тоже начинает вставать. — Я могу показать тебе...
— Я знаю, где это, спасибо. — Я одариваю его быстрой натянутой улыбкой, которая, надеюсь, выглядит искренней. — Я обратила внимание на экскурсию. Это было чудесно. Это всё... прелестно.
Я не могу подобрать подходящие слова, потому что ничего из этого не отражает моих истинных чувств. Мне необходимо отдалиться от него, избавиться от ощущения, будто я в ловушке, а стены сжимаются вокруг. Мне нужно, чтобы он не прикасался ко мне и не находился так близко. У меня болит в груди, и когда я спешу в ванную, мои мысли возвращаются к Себастьяну. Я всё ещё чувствую прикосновение его губ к своим, голодных и отчаянных, словно он поглощал единственный поцелуй, который, как он знал, у него когда-либо будет. Мой первый поцелуй.
Я не могу не задаться вопросом, сожалеет ли он об этом сейчас. Он сказал, что не жалеет, но кто знает, что происходит в его голове при свете дня? Возможно, видя, в каком состоянии его тело после действий моего отца, он сожалеет о том, что не поступил иначе и не сказал мне «нет».
Скорее всего, я никогда не узнаю ответа на этот вопрос.
***
На следующее утро, когда меня вызывают в кабинет отца, я ощущаю страх в животе, словно предзнаменование того, что должно произойти. Я не видела и не разговаривала с Себастьяном, полагаю, он всё ещё восстанавливается вдали от глаз домашних и моих.
Дорога до кабинета кажется длиннее обычного. Я быстро стучу в дверь и, стараясь сохранять спокойствие, захожу внутрь.
— Ты хотел меня видеть? — Спрашиваю я, изо всех сил стараясь не выдать своих эмоций.
Мой отец поднимает взгляд от своего стола и жестом приглашает меня подойти и сесть.
— Да, Эстелла. Пожалуйста, присаживайся.
Я молча подчиняюсь. После того, что я увидела, как он поступил с Себастьяном, вся моя решимость исчезла. Глядя на него, я не могу понять, как я могла когда-либо любить его, как я могла верить, что в нем есть что-то хорошее. Я хочу закричать ему, что ненавижу его за то, что он сделал, что Луис тоже возненавидел бы его, но я сдерживаюсь. Если бы я это сделала, и он снова причинил боль Себастьяну, я бы не смогла с этим жить.
Я не знаю, как мне жить дальше в таком состоянии.
— Я принял решение относительно твоего брака, — говорит он без предисловий. Мои губы слегка приоткрываются от удивления.
— Я думала... — мой голос срывается. — Я думала, ты сказал, что у меня будет право голоса. Что ты выслушаешь то, что я хочу, и примешь это во внимание...
— Твоё право голоса было утрачено, когда я застал тебя в саду с твоим телохранителем, — голос моего отца пронёсся между нами, как удар хлыста. — Очевидно, что ты не задумываешься о своём будущем, Эстелла, поэтому я решил взять его в свои руки и сделать выбор, который, я уверен, тебе не под силу. И я его сделал.
Я с трудом сглотнула, борясь со слезами, когда меня охватила паника.
— Кто это? — Прошептала я, но уже, кажется, знала ответ.
— Вито Бьянки, — решительно произнёс он, и эти два слова обрушились на меня, как удар молота. Они ощущались как физический удар, в глубине души я знала, что это произойдёт, но не была готова к тому, как реальность заставит меня чувствовать.
— Он слишком стар, — слабо протестую я. — И я не хочу его. Пожалуйста... — Я прикусила губу, желая честно признаться, что с радостью вышла бы замуж за кого-нибудь другого, но не могу. И я думаю, что мой отец это знает.
В любом случае, он не собирался смягчаться.
— Ему сорок, — говорит мой отец, глядя на меня без капли сочувствия. — Его нельзя назвать старым. И он будет очень полезен для нашей семьи. Он был заместителем босса Бостонского дона. Учитывая, что наследник этой семьи скоро вступит в должность, а новый дон ещё не определился со своей ролью, переезд Вито в нашу семью кажется разумным шагом. Это укрепит наши связи с Бостоном, откроет новые горизонты для бизнеса и даст нам шанс на расширение. Это верное решение, Эстелла.
Я с горечью осознаю, что это решение верно для всех, кроме меня. Но я не могу произнести эти слова вслух. Это не изменит ситуацию и только рассердит моего отца.
— Когда состоится помолвка? — Шепчу я, чувствуя себя подавленной. Глаза моего отца сужаются в ответ.
— Вито поживёт у нас некоторое время, чтобы присмотреть за тобой, — объясняет он. — Конечно, соглашение между нами уже заключено, но я хочу дать вам время привыкнуть друг к другу. Я не монстр, — его голос чуть смягчается, и я вскидываю голову.
— Ты причинил боль Себастьяну. — Я не могу сдержать эти слова, хотя и понимаю, что это неправильно. — Так что да. Это так.
Выражение лица моего отца мгновенно меняется, становясь мрачным.
— И как ты узнала об этом, дочь? — Его голос внезапно становится холодным и угрожающим, предупреждая меня о том, что я близка к раскрытию тайны, которую не должна была видеть, о том, что я была в комнате Себастьяна и видела, в каком он состоянии.
— Я слышала, как он стонал во сне, — быстро исправляю я. — Я... я знаю, что это был он.
Выражение его лица смягчается.
— Он прикоснулся к тебе, — произносит он холодно. — И был наказан за это. Ему повезло, что он всё ещё жив, Эстелла, и что ему выпала честь охранять тебя. Это всё, что я могу сказать по этому поводу.
Я знаю, что это неправда. Я понимаю, почему Себастьян всё ещё жив и продолжает быть моим телохранителем, и это не просто привилегия. Мой отец делает это, чтобы усилить наказание Себастьяна, заставляя его следить за каждым моим шагом, связанным с тем, как я отдаюсь другому мужчине. А ещё мой отец хочет, чтобы я подчинилась, убедив меня в том, что Себастьяну грозит опасность, если я откажусь. Вот что происходит – никакого милосердия со стороны моего отца.