— Конечно, — бормочет Рейчел. — Осенние свадьбы такие красивые. А зимой здесь может быть так тоскливо. Хотя, конечно, зимой было бы неплохо провести медовый месяц где-нибудь в тропиках.
Мэрили всё ещё смотрит на меня так, будто у меня выросла вторая голова.
— Ты правда не против? — Она качает головой и тянется за своим стаканом с водой. — Серьёзно?
Я прикусываю губу.
— Всё меняется. Меняются приоритеты. Мой брат... — я делаю медленный вдох, желая, чтобы они поняли. Даже если после этого они перестанут быть частью моей жизни... Я всё равно хочу, чтобы они понимали. — Предполагалось, что наследником станет мой брат, — тихо говорю я. — Возможно, я тоже хотела бы этого. Но в моей семье так не принято. Поэтому теперь, когда его нет, я должна делать всё, что в моих силах. А это означает принятие того, чего я, возможно, не хотела бы в других обстоятельствах.
Три женщины, сидящие напротив меня, переглядываются.
— Семья важна, — наконец произносит Рейчел, глядя на остальных, а затем на меня. — Если ты считаешь, что так будет правильно.
— Да, — отвечаю я с твёрдостью, которая кажется ненастоящей. — Это хорошо. Это будет хорошо для меня и для моей семьи.
Я знаю, что они не до конца верят мне. Эти три женщины знали меня ещё со времён колледжа, и даже если они не замечают большую часть моей жизни, они всё равно чувствуют, когда я не до конца честна.
— Нам нужно поесть, — резко говорю я. — После этого мне нужно сделать ещё несколько остановок, и мне нужно вернуться домой, пока не стало слишком поздно...
— Конечно. — Мэрили берет в руки меню. — Идеальные аксессуары для идеальной помолвки, не правда ли?
Невозможно не заметить сарказм в её голосе.
— Конечно, — тихо отвечаю я, и Рейчел бросает на неё укоризненный взгляд.
— Мы просто беспокоимся о тебе, Стел, — бормочет она. — Ты говоришь, что всё хорошо, но не выглядишь счастливой. И мы все видим, как ты смотришь на Себастьяна...
— Не надо, — мой голос звучит глухо даже для меня. — Я не хочу об этом слышать.
За столом снова воцаряется тишина. Когда официант возвращается, мы все заказываем, но даже моего любимого блюда из этого ресторана – стейка панини с авокадо и летнего ягодного салата, недостаточно, чтобы вернуть мне аппетит. Я ковыряюсь в еде, пока не приходит чек, и расплачиваюсь за обед каждой, как и обещала, прежде чем мы все возвращаемся к машине.
— Я неважно себя чувствую, — говорю я водителю, когда мы садимся в машину. — Так что едем домой.
Водитель кивает, и я замечаю, как Себастьян бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида. В его глазах мелькает беспокойство. Он хранит молчание до тех пор, пока все три мои подруги не выходят из машины, и мы не въезжаем во двор особняка. Когда он открывает мою дверь, и я выхожу, он слегка подаётся ко мне, заставляя меня остановиться.
— С тобой все в порядке? — Мягко спрашивает он, и я прикусываю губу, изо всех сил сдерживая слёзы.
— Ты был прав, — шепчу я наконец, не в силах встретиться с ним взглядом. — Они не поняли. Было ошибкой пытаться привлечь их внимание.
Себастьян медленно выдыхает.
— Очень немногие люди поймут тебя, Эстелла. Это одинокая жизнь.
— А наши жизни были бы такими же? — Я поднимаю на него взгляд. — Всегда в бегах? Всегда в страхе, не имея возможности сблизиться с кем-либо ещё, потому что они тоже могут стать мишенью?
Я замечаю вспышку боли в его глазах.
— Эстелла...
— Мой брат мёртв. Мой отец использует меня как пешку в своей игре. Это моя жизнь. Ты думаешь, у нас будет всё хорошо? — Я провожу языком по губе, пробуя на вкус то место, где я слишком часто прикусывала её. — Тебе нужно спасти себя.
Я прохожу мимо Себастьяна, чувствуя, как тяжесть моего будущего давит на мои плечи с сокрушительной неизбежностью. Он ничего не говорит, просто позволяет мне пройти мимо, и всё, что я могу сделать, это надеяться, что это означает, что он смирился с нашими судьбами. Что он уйдёт отсюда в день вечеринки, прежде чем с ним случится что-то ещё более ужасное.
Я поднимаюсь по лестнице, ведущей к парадной двери особняка, и, как бы тяжело мне ни было, я не оглядываюсь. Я просто возвращаюсь в свою тюрьму и слушаю, как за мной закрывается дверь. Эхо ещё долго звучит у меня в ушах после того, как я поднимаюсь по лестнице.
20
ЭСТЕЛЛА
Подготовка к торжеству в честь моей помолвки кажется мне чем-то сродни приближению к собственной казни. Когда я смотрю на себя в зеркало, то с трудом узнаю. Всего несколько недель назад я с надеждой ждала своего дня рождения, мечтая о прекрасном будущем. Хотя моя жизнь сложилась не совсем так, как я хотела, у меня всё ещё было множество желаний. Я провожу руками по нежному розовому вечернему платью, вспоминая идеальное лавандовое платье, которое выбрала для своей вечеринки. В тот вечер всё было по-другому. Совсем по-другому.
Протянув руку, я касаюсь тяжёлых бриллиантовых серёг, свисающих с моих ушей. Каждая из них весит по три карата, а их капли свисают вниз, словно тяжёлые слёзы. Вито подарил мне эти серьги вчера за ужином, как будто хотел продемонстрировать свою щедрость перед моим отцом. Однако я не могу избавиться от мысли, что он желал, чтобы Себастьян тоже увидел их на мне. Увидел, как он украшает меня драгоценностями.
Я не хотела надевать их тогда и не хочу надевать сегодня. Но у меня нет выбора. Поступить иначе было бы оскорблением для Вито и расстроило бы моего отца. Какой смысл противиться, если я уже зашла так далеко? Теперь от этого не уйти. С таким же успехом я могла бы играть в игру по правилам, которые, как я знаю, должна соблюдать.
Раздаётся стук в мою дверь, и моё сердце подпрыгивает. Какая-то маленькая, предательская часть меня хочет, чтобы это был Себастьян. Когда дверь открывается, и я вижу, что на пороге стоит мой отец, я чувствую смесь облегчения и разочарования, вздох срывается с моих губ, когда я поворачиваюсь к нему лицом.
— Ты прекрасно выглядишь, дочка, — говорит он, окидывая меня оценивающим взглядом. — Всё в порядке?
Я понимаю, о чём он спрашивает. Он хочет быть уверен, что сегодня вечером не будет никаких неожиданностей: никаких попыток расторгнуть помолвку, никаких сюрпризов. Я киваю, подавляя эмоции, которые подступают к горлу, с трудом сглатывая.
— Всё хорошо, — говорю я, стараясь сохранить спокойствие. — У меня сегодня помолвка. Что может пойти не так?
Не думаю, что мои слова или улыбка, которую я стараюсь изобразить, полностью его обманули. Он знает, что я не хочу выходить замуж за Вито. Но, кажется, он уверен, что я не собираюсь сопротивляться, потому что он кивает.
— Прекрасно. Скоро увидимся внизу, Эстелла.
Дверь за ним закрывается, и я поворачиваюсь, чтобы ещё раз взглянуть на себя. Я выгляжу вполне презентабельно. Платье сидит на мне идеально, все изменения были выполнены на высшем уровне. Мои уши и запястья украшены сверкающими бриллиантами, волосы уложены в пышные локоны и собраны на затылке бриллиантовой заколкой, а макияж выполнен в нежных тонах. Я могу сказать, что под ним моё лицо выглядит бледным, но сомневаюсь, что Вито это заметит.
Себастьян не должен остаться, и если он поступит так, как я его прошу, то уйдёт. Мысль о том, что я, возможно, больше никогда его не увижу, вызывает у меня болезненное чувство. Наш последний разговор у машины может стать последним в нашей жизни.
— Это к лучшему, — говорю я себе, стараясь не думать о том, как его губы вызывали у меня такие приятные ощущения. О том, как мы были близки к тому, чтобы он стал моим первым, дал мне всё, чего я хотела той ночью, прямо перед тем, как Вито всё разрушил.
Я знаю, что Себастьян сказал бы, что так будет лучше. Возможно, лучше не знать. Лучше пережить этот момент единения, когда исполняется всё, чего мы оба хотим, а потом снова потерять это навсегда.
Сделав глубокий вдох, я надеваю туфли на высоких каблуках и направляюсь к двери.