В тот момент, когда я увидел, как он прижимает её руку к своему члену, я бросился вперёд.
— Убери от неё свои руки, ублюдок! — Рычу я, хватая его сзади за пиджак и оттаскивая назад, подальше от Эстеллы, которая прижимается к решётке, как будто скорее умрёт, чем позволит ему прикоснуться к ней ещё хоть на мгновение.
— Ты... — Вито начинает что-то рычать мне в лицо, поворачиваясь, но я не даю ему шанса. Я не хочу слышать, что он собирается сказать.
Я отвёл кулак и с силой ударил его в лицо, отчего он упал на землю. Я продолжал наносить удары, один за другим, пока он не потерял сознание, а кровь не хлынула из его носа и рта.
Когда Вито упал без сознания, я направился прямо к Эстелле. Она стояла, вцепившись в решётку одной рукой, и смотрела на меня так, будто никогда раньше не видела. Её тело дрожало так сильно, что, казалось, вот-вот подогнутся колени. Я поймал её раньше, чем это произошло, обнял за талию и притянул к себе, нежно убирая волосы с её лица.
— Ты должен был уйти, — выдохнула она. — Ты должен был уже уйти...
— Я не мог, — сказал я, глядя в её прекрасное лицо, на большие тёмные глаза, которые смотрели на меня. — Я не мог оставить тебя.
Глаза Эстеллы остекленели от непролитых слёз.
— Мой отец убьёт тебя...
— Я лучше умру, чем увижу тебя с другим мужчиной, — произношу я, обхватывая её лицо ладонями. В этот момент, когда уже нечего терять, все эмоции вырываются наружу. Мы сбежим, или меня поймают, но сейчас нет смысла что-либо скрывать. — Я люблю тебя, Эстелла. Как ты могла подумать, что я когда-нибудь оставлю тебя?
— Я не хочу видеть, как ты умираешь! — Кричит она, и слёзы катятся по её щекам. — Я хотела, чтобы ты жил! — Она с силой толкает меня в грудь, и слёзы текут ещё быстрее. — Я хотела, чтобы кто-то из нас начал жить по-настоящему!
Я думал, что моё сердце разбилось в ту ночь, когда Энтони оттащил меня от неё. Я думал, что знаю, каково это, когда оно разрывается на куски, когда я чувствую, как истекаю кровью изнутри. Но никакая боль, которую я испытывал раньше, будь то эта или физическая боль, которую я испытал той ночью, не сравнится с муками, которые я испытываю сейчас, видя, как Эстелла плачет из-за меня. Меня пронзает режущая боль от осознания того, что она готова пожертвовать своим счастьем, чтобы я мог жить своей жизнью.
Произнося эти слова, она наклоняется навстречу моему прикосновению, словно стремясь впитать в себя эти последние мгновения, проведённые со мной, этот последний шанс ощутить друг друга, прежде чем всё рухнет. Я протягиваю руку и большим пальцем стираю слезинку, скатившуюся по её щеке.
— Жизнь без тебя – это не жизнь, — бормочу я с яростью, притягивая её ближе. — Я бы предпочёл, чтобы Энтони убил меня той ночью, чем если бы всё закончилось, тем, что я просто ушёл от тебя.
Её руки крепко сжимают мою рубашку.
— Он не собирается убивать тебя, Себастьян, ты же знаешь. Я не знаю, что может быть хуже того, что он сделал в прошлый раз, но так или иначе, он найдёт способ...
Стон, раздавшийся позади нас, прерывает её. Вито шевелится на земле, кровь стекает по его лицу, когда он переворачивается на бок. Его глаза распахиваются, сначала дезориентированные, а затем наполняются яростью, когда он смотрит на меня.
— Ты, блядь, покойник, — шипит он, нащупывая свой телефон. Его пальцы оставляют кровавые следы на экране, когда он набирает номер.
Я должен убить его прямо сейчас. Это было бы легко, он всё ещё в шоке и с трудом может сесть. Ещё один удар, который отправит его в нокаут, и ещё один, нанесённый точно в цель, могли бы положить этому конец, но я не могу сделать это при Эстелле. Только не так.
Я оглядываюсь на неё, и моё сердце разрывается на части. Я знаю, какой будет для неё жизнь с Вито. Я знаю, что он сделает с ней… то, что он уже пытался сделать сегодня вечером и даже раньше. Я знаю, что нападения и жестокость станут частью её повседневной жизни. Как я могу оставить её в таком положении, когда я поклялся защищать её?
Я больше не в силах защитить её здесь, и я не смогу уехать и обеспечить её безопасность, если не возьму её с собой. Но если мы убежим вместе, Вито и её отец будут преследовать нас до конца жизни. Мы никогда больше не будем в полной безопасности.
Однако и здесь она совсем не в безопасности.
Я смотрю на её заплаканное, испуганное лицо и думаю о каждом дне, который наступит после моего ухода. О слезах, синяках и боли, которые он может причинить ей, и которые никогда не исчезнут. О том, как она будет вынуждена выйти за него замуж и родить ему детей, о том, что эти дети увидят, как их отец обращается с их матерью. Я понимаю, что выбор, который стоит передо мной, на самом деле не является выбором.
На самом деле, его никогда не было.
— Нам нужно идти, — говорю я ей, уже осматривая сад в поисках кратчайшего пути к отступлению. — Сейчас. Пойдём со мной, пожалуйста. — Я протягиваю руку и провожу большим пальцем по её подбородку. — Я не смогу жить без тебя, Эстелла, и я не могу оставить тебя здесь, чтобы он причинил тебе боль. Если я останусь, я умру. Если мы уедем… я не знаю, что произойдёт. Но ты нужна мне. Я тебя люблю. Пожалуйста, пойдём со мной.
Взгляд Эстеллы мечется между мной и Вито, который невнятно отдаёт приказы в свой телефон.
— Мой отец...
— Они выследят нас. Я знаю. — Я беру её за руку и нежно сжимаю. — Но у нас будет преимущество, если мы уйдём сейчас.
Какое-то мгновение она колеблется, и я думаю, что она может отказаться. Затем она вздёргивает подбородок, и знакомая решимость проступает на ее лице.
— Восточные ворота. Откуда мы вышли, чтобы пойти на вечеринку к Мэрили. Там есть служебная дорога...
— Ты никуда не уйдёшь, — рычит Вито, с трудом поднимаясь на ноги. Из его носа капает кровь, пятная дорогой костюм. — Дочь Галло, шлюха, и её сторожевой пёс, как, чёрт возьми, поэтично.
Я встаю перед Эстеллой, закрывая её своим телом.
— Следи за своим языком.
Он смеётся, издавая влажный, отвратительный звук.
— Или что? Ты уже мёртв, Синклер. Вопрос только в том, сколько времени это займёт. — Он указывает на особняк своим телефоном. — Мои люди идут. Люди Энтони тоже. Ты думаешь, что сможешь убежать от них всех?
Словно по сигналу, я слышу крики со стороны дома. По камням сада раздаются шаги в нашу сторону. Они приближаются.
— Себастьян, — шепчет Эстелла, беря меня за руку. — Нам нужно идти.
Моё сердце радостно бьётся в груди, когда я осознаю, что она рядом, хотя я не могу не сомневаться, правильный ли выбор я сделал. Я подвергаю её опасности, но она и здесь в опасности. Я боюсь, что это проигрышная игра, что бы мы ни предпринимали. Но я не могу отказаться от неё. Если это самый страшный грех, который я когда-либо совершал, то, возможно, в конце концов, я прожил не такую уж плохую жизнь.
Я киваю, не отрывая взгляда от Вито.
— Держись за мной.
Я отступаю от Вито быстрыми, уверенными шагами, держа Эстеллу за спиной, и мы направляемся к восточному краю сада, где высокие каменные стены сменяются коваными железными воротами. Вито наблюдает за нами, и на его окровавленных губах появляется ухмылка.
— Правильно, беги, — насмехается он. — Будет веселее охотиться на тебя.
Крики становятся всё громче, и я замечаю, как среди розовых кустов мелькают тёмные костюмы. Мужчины в них рассредоточиваются по саду, приближаясь к нам. Мы почти у ворот, когда Вито повышает голос:
— Они здесь! Восточные ворота!
— Блядь, — бормочу я, переводя Эстеллу на бег. Мы преодолеваем последние несколько ярдов до ворот, и моя рука тянется к пистолету. У меня есть шесть патронов. Их не хватит на всех, но они могут выиграть нам немного времени.
Калитка заперта на тяжёлую цепь, пропущенную через прутья. Я стреляю в висячий замок, и звук выстрела эхом разносится по саду. Замок разлетается вдребезги, и я пинком распахиваю калитку, втаскивая Эстеллу. Но не успели мы сделать и трёх шагов, как из-за угла появились четверо мужчин. Я думаю, что это люди Вито, а не Энтони. Я их не узнаю, и они одеты в костюмы, в то время как охрана Энтони обычно носит более небрежную одежду. Но опять же, я тоже не узнал людей, которых Энтони привёл, чтобы выбить из меня всё дерьмо.