Жар разливается по мне, и я тянусь к нему, нуждаясь во всём, что он может мне предложить, нуждаясь в нём.
— За последние три года, — тихо повторяет он, — я прикасался к любой женщине только потому, что не мог получить ту, которую действительно хотел... Тебя.
Он выдыхает последнее слово, и его взгляд скользит вниз, к моим губам. В его глазах я вижу такой явный голод, что начинаю приподниматься на цыпочки. На мгновение это желание пронизывает нас обоих, прежде чем Себастьян делает быстрый шаг назад, на его лице мелькает сожаление.
— У нас сейчас нет на это времени, — бормочет он, проводя большим пальцем по моей нижней губе, прежде чем отстраниться ещё немного, словно ему приходится физически отстраняться от меня. — Нам нужно убираться отсюда.
Он поворачивается, чтобы идти по коридору, но, когда он это делает, я замечаю, что он опирается на правую сторону.
— Себастьян, ты ранен.
Он оглядывается на меня, слегка морщась, пытаясь выдавить улыбку.
— Мне просто больно. Я ещё не до конца оправился от...
Когда он делает ещё один шаг и вздрагивает, я быстро подбегаю к нему и хватаю за руку.
— Себастьян, позволь мне помочь тебе.
— У нас нет на это времени, — пытается он отстраниться, но я не собираюсь так просто сдаваться.
— Позволь мне взглянуть, — настойчиво прошу я, пока мы идём по коридору в маленькую ванную комнату. Моя рука случайно касается его бока, и он снова вздрагивает. — Себастьян, пожалуйста.
На мгновение мне кажется, что он откажется, но затем он вздыхает и начинает расстёгивать рубашку. Трудно не заметить его подтянутую кожу и загорелые мускулы, которые проступают под каждой пуговицей. Однако всё это омрачают синяки и порезы, которые ещё не полностью зажили после побоев, нанесённых ему моим отцом.
Я стараюсь не пялиться на всё это, пока он снимает рубашку и тяжело опускается на край ванны.
— Под раковиной есть аптечка первой помощи, — устало говорит он, и я слышу в его голосе усталость и изнеможение, на которые, даже я знаю, у нас нет времени. — Если можешь, возьми её.
Я сразу же направляюсь к раковине и быстро нахожу аптечку, о которой он упоминал. Я беру её, сажусь рядом с ним, открываю и осматриваю порезы, которые снова открылись во время нашего бегства к машине, и теперь из них сочится кровь. Мои руки слегка дрожат, когда я открываю тампон со спиртом, понимая, какую боль это может причинить ему снова. Эта мысль разрывает меня на части.
— Прости, — шепчу я, протягивая руку, чтобы провести тампоном по одному из порезов. Мышца вокруг него дёргается, и его кожа вздрагивает, а тело содрогается от боли. — Это всё моя вина.
— Нет. — Себастьян протягивает руку и приподнимает мой подбородок, заставляя меня смотреть на него. — Ты ни в чём не виновата, Эстелла. Ты не хотела, чтобы тебя принуждали к этому браку. Ты не хотела выходить замуж за такого мерзкого человека, как Вито Бьянки.
— Я приняла решение продолжать давить на тебя там, в саду, когда ты поцеловал меня в первый раз, — говорю я, снова проводя спиртовым тампоном по его порезу, прежде чем взять бинт. Больше всего на свете мне хочется облегчить ему боль.
— И я мог бы уйти, — отвечает Себастьян, нежно касаясь большим пальцем моих губ. — Я бы выдержал сотню побоев, голубка, лишь бы поцеловать тебя хоть раз. Я бы рискнул всем ради тебя, принцесса. Боль, смерть, ничто не имеет значения, если это значит, что ты будешь в безопасности. Если это значит, что я смогу иметь хоть какую-то часть тебя, которую ты отдашь мне, так долго, как только смогу удержать. Минуту, секунду, час, день... — Он медленно вдыхает, когда я протягиваю руку, чтобы промыть ещё один порез. — Боюсь, это слишком дорого… даже представить себе, какую цену мне пришлось бы заплатить за всю свою жизнь.
Эти слова заставляют моё сердце учащённо биться в груди, и я, поражённая, резко поднимаю на него взгляд.
— Ты бы этого хотел? — Спрашиваю я шёпотом, и Себастьян дарит мне мягкую, печальную улыбку.
— Давай попробуем пережить завтрашний день, а потом подумаем об этом, — предлагает он.
Его пристальный взгляд, устремлённый на меня, полон напряжения. Я прикусываю губу, потянувшись за другой повязкой.
— Я не хочу оставаться здесь на ночь, — признаюсь я. — Не там, где были другие...
— Мы и не собираемся, — обещает Себастьян. — На самом деле, нам нужно уйти отсюда как можно скорее. Они проверят мои известные адреса. Иди посмотри, что у меня есть из одежды в спальне. Нам нужно убираться отсюда.
Я киваю, с трудом сглатывая, когда меня охватывает смесь страха и предвкушения. Я в ужасе от того, что будет дальше, от того, что сделают мой отец и Вито, но в то же время какая-то часть моего сознания полностью сосредоточена на том, что сегодня вечером мы с Себастьяном останемся наедине. Что мы можем провести вместе больше одной ночи, в зависимости от того, как долго нам удастся продержаться. В глубине души я осознаю, что нас, вероятно, поймают. Мы не сможем вечно скрываться, и рано или поздно нам придётся столкнуться с последствиями. Но сегодня вечером...
Как мне было велено, я направляюсь в его комнату, стараясь не обращать внимания на кровать. Я спешу к простому деревянному комоду у стены, на котором стоит телевизор. Там я нахожу пару спортивных штанов, чёрную футболку и толстовку с капюшоном. Несмотря на то, что сейчас лето, я беру её с собой на случай, если мне понадобится спрятать лицо. Толстовка мне велика, но я закатываю штанины спортивных шорт и надеваю шлёпанцы, которые нахожу в комоде.
Испорченное платье я оставляю висеть на стуле, как напоминание о ночи, которую хочу забыть, по крайней мере, о первой её части. Когда я возвращаюсь в гостиную, Себастьян уже переоделся в тёмную одежду. Он собирает в спортивную сумку самые необходимые вещи: наличные, ноутбук, сменную одежду, что-то похожее на одноразовый телефон и пистолет, который прячет за пояс.
— Ты готова? — Спрашивает он, застёгивая молнию на сумке.
— Куда мы теперь направляемся? — Спрашиваю я.
— Переночуем в мотеле, где нас никто не будет ждать. — Он смотрит на часы. — И нам нужно избавиться от моей машины. Она зарегистрирована на моё имя. — И реальность происходящего поражает меня с новой силой.
— Мы действительно делаем это. Сбегаем.
Себастьян замолкает, пристально глядя на меня.
— Ещё не поздно, Эстелла. Я могу отвезти тебя обратно. Скажи им, что я заставил тебя пойти со мной. Ты могла бы...
— Нет. — Это слово вырывается у меня более резко, чем я ожидала. — Я не вернусь. Только не к Вито. Никогда.
На его лице мелькает облегчение, и он кивает.
— Тогда пошли.
Мы осторожно и с опаской покидаем квартиру тем же путём, которым пришли. В гараже Себастьян ведёт меня к другой машине – по-видимому, своей собственной, и мы уезжаем в ночную мглу.
После двадцати минут поездки он говорит:
— Нам нужно избавиться от этой машины. Я знаю одно место.
Он заезжает на старую, запущенную заправку на окраине города, где больше ржавчины, чем краски. Пожилой мужчина сидит снаружи и курит рядом с коллекцией автомобилей, которые когда-то знали лучшие времена.
— Подожди здесь, — говорит мне Себастьян и подходит к мужчине.
Я наблюдаю в окно, как они разговаривают, и Себастьян указывает на один из автомобилей – древний седан, который, кажется, когда-то был синим. Деньги переходят из рук в руки, и я уверена, что сумма больше, чем стоит машина. Мужчина смотрит с подозрением, но не настолько, чтобы отказаться от наличных.
Себастьян возвращается со связкой ключей.
— Это немного, но нас по ней не отследят, — говорит он.
Мы загружаем наши скромные пожитки в старенький автомобиль, и Себастьян передаёт мужчине ключи от своей машины вместе с чем-то, что напоминает наличные деньги. Я предполагаю, что мы договорились о неразглашении.
В машине немного пахнет плесенью, старой тканью и пылью, но двигатель заводится без проблем. Себастьян выруливает обратно на шоссе, направляясь прочь из города.