Себастьян выдёргивает провода из-под рулевой колонки и за считанные секунды заводит машину. Я слышу, как кто-то кричит, когда он нажимает на газ, отъезжая от заправки, но он даже не запинается. Он набирает скорость, сворачивая на просёлочные дороги, стараясь держаться как можно дальше от людей Вито.
Я не представляю, как долго мы путешествуем. Через несколько часов после полудня наступает ночь, и Себастьян находит ещё один мотель в глуши, с множеством просёлочных дорог и выездов, вдали от того места, откуда мы сбежали.
— Утром мы возьмём другую машину, — говорит он хриплым голосом, когда мы с трудом выбираемся из грузовика. Он хватает толстовку с капюшоном, которую я взяла из квартиры, и надевает её поверх рубашки, чтобы скрыть кровь и избежать ненужных вопросов. Портье не обращает на нас особого внимания, и Себастьян достаёт ключ от двадцать четвёртого номера на верхнем этаже. Лестница кажется почти невыносимой, и к тому времени, когда мы с трудом входим в новый номер, мы оба едва стоим на ногах.
Он поворачивается ко мне, его лицо искажено страхом и сожалением, и я быстро качаю головой, запирая за нами дверь.
— Я не жалею об этом, — тихо шепчу я, комната плывёт у меня перед глазами, когда я опускаюсь на край кровати. — Ни капельки.
26
СЕБАСТЬЯН
Мысль о том, что Эстелла пострадала из-за меня, вызывает у меня глубокое сожаление. Я жалею, что не смог убить всех людей Вито до нашего побега. Но тогда важнее было вытащить нас обоих оттуда.
— Позволь мне взглянуть, — бормочу я, указывая на её рану.
Эстелла пытается поправить футболку, но задыхается от боли, и её руки опускаются. Я опускаюсь перед ней на колени и осторожно сдвигаю ткань, а она издаёт стон, который пронзает моё сердце. К счастью, всё не так плохо, как я опасался. Пуля лишь задела её, оставив глубокую рану вдоль рёбер, но не затронула ничего жизненно важного. Мне кажется, что и у меня пуля прошла навылет, и я понимаю, что мне нужно как можно скорее остановить кровотечение.
Я роюсь в спортивной сумке и нахожу в ней аптечку первой помощи. Несколько пуль разорвали её, но не настолько, чтобы мы могли что-то потерять, и это хорошо. Нам нужно всё, что там есть.
Я возвращаюсь и опускаюсь на колени перед Эстеллой, осторожно помогая ей снять футболку. Затем я достаю тампоны со спиртом, чтобы промыть рану.
— Будет больно, — бормочу я извиняющимся тоном. — Прости, голубка.
— Ты прошёл через это, — говорит она сквозь стиснутые зубы. — Я тоже справлюсь.
Она храбрее, чем я мог ожидать. Я промываю и перевязываю рану так быстро и методично, как только могу, стараясь делать это как можно бережнее. Я вижу, как по лицу Эстеллы текут слёзы, и это ранит меня до глубины души.
— Я никогда даже в мыслях не хотел причинить тебе боль, — шепчу я срывающимся голосом, и Эстелла качает головой, осторожно протягивая руку и касаясь моей щеки.
— Ты не причинил мне боли, — твёрдо говорит она. — Это сделал он. И он бы причинял мне боль всю мою жизнь, если бы мы не сбежали.
Она с трудом сглатывает, глядя на моё плечо.
— Твоя очередь, — тихо произносит она, и я, колеблясь, медленно встаю, сажусь рядом с ней и снимаю с себя окровавленную рубашку.
Как я и предполагал, пуля прошла навылет. Эстелла морщится, глядя на рану.
— Не могу сказать, насколько всё плохо, — шепчет она, и я сухо усмехаюсь.
— Ну, если бы он задел что-то серьёзное, я бы знал. Нам повезло.
— Надеюсь, нам повезёт больше, чем сейчас, — бормочет Эстелла, протягивая руку за тем, чем можно промыть рану.
Это чертовски больно, но в этом нет ничего нового. Я сижу неподвижно, пока она промывает и перевязывает рану, её прикосновения легки и нежны. Когда она заканчивает, я наклоняюсь и дарю ей нежный поцелуй, который за считанные секунды становится жарче. Я не могу прикоснуться к ней, не желая её. Я стону, чувствуя, как напрягается мой член, и протягиваю руку, чтобы обхватить её бедра, перемещая её так, чтобы она оказалась верхом на мне на кровати.
— Нас только что подстрелили, — выдыхает Эстелла, и из её уст вырывается тихий смешок, который превращается в стон, когда я притягиваю её к себе, изгибая бедра, чтобы прижать толстый и твёрдый выступ моего члена к её промежности.
— Все необходимое по-прежнему в рабочем состоянии, — шепчу я, наклоняясь, чтобы расстегнуть пуговицу на её джинсах здоровой рукой и стягивая их вниз по бёдрам. — Я хочу тебя. Позволь мне овладеть тобой, принцесса. Если тебе не слишком больно...
— Я в порядке, — отвечает Эстелла, поёрзав и сбрасывая джинсы. Она тянется к трусикам, но я отталкиваю её руку, быстро расстёгиваю свои джинсы и достаю свой пульсирующий член.
Просунув палец под край её трусиков, я оттягиваю их в сторону и слегка приподнимаю её, прижимая к набухшей головке моего члена. Он проникает между её уже влажных складочек, и я стону, ощущая, как влажный жар скользит по самой чувствительной части моего тела.
— Боже, ты такая восхитительная, — шепчу я, запуская пальцы в её волосы и нежно наматывая их на кулак. Медленно погружаясь в неё, я наполняю её собой, а она скользит по всей длине моего члена. Волна мучительного наслаждения охватывает меня, и жар разливается по телу, когда Эстелла стонет от удовольствия. — Ты в порядке, принцесса? — Бормочу я, нежно целуя её. — Тебе не слишком больно снова принимать мой член после прошлой ночи?
Она качает головой, обнимает меня за шею и приподнимает бёдра, полностью опускаясь на меня.
— Я в порядке, — шепчет она, затаив дыхание. — Лучше, чем просто в порядке. Это очень приятно.
Невозможно описать словами, насколько хорошо это ощущается. Это похоже на сон, в котором всё, о чём я так долго мечтал, вдруг сбывается. Я не могу насытиться ею: её присутствием, теплом, нежностью. Её волосы мягко скользят по моим рукам, её губы, тёплые и бархатистые, прикасаются к моим губам, а сладкий аромат её кожи наполняет меня. Я хочу раствориться в ней, чтобы этот момент длился вечно. Я хочу забыть обо всех, кто охотится на нас, обо всех, кто желает нашей смерти, и не думать ни о чём, кроме этого мгновения, когда мы вместе.
Эстелла нежно обнимает моё лицо, её пальцы скользят по моим волосам, запутываясь в них. Она пытается найти свой ритм, слегка покачиваясь у меня на коленях. Каждое движение её тела напротив моего, ощущение, как её тугая, влажная киска сжимается вокруг моего члена, вызывают у меня головокружение от удовольствия. Я обнимаю её, кладу одну руку ей на спину, а другой запускаю в волосы, прижимаю к затылку и целую.
Мы двигаемся медленно, покачиваясь друг против друга в ритме, который больше похож на слияние, чем на кульминацию. Как будто мы были бы счастливы остаться в таком положении, наслаждаясь ощущением, что мы оба слились воедино.
— Я никогда не думала, что это может быть так приятно, — шепчет Эстелла, едва касаясь моих губ. Я чувствую, как она начинает ускорять темп, её бёдра мягко движутся навстречу мне, когда она слегка подпрыгивает на моём члене.
Каждый раз, когда она опускается к основанию, её клитор прижимается ко мне, и я ощущаю, как её дыхание становится чаще, вижу слабый блеск пота в ложбинках её скул. Мотель, который мы нашли, очень старый, и кондиционер не справляется с жарой на улице. Но сейчас это не имеет значения ни для одного из нас. Эстелла, потная и задыхающаяся, когда она скачет на моём члене, – это то, из чего состоят все мои фантазии, которые я когда-либо видел.
— Я так многого ещё не показал тебе, принцесса, — бормочу я, нежно касаясь кончиками пальцев её щеки и снова слегка касаясь губами её губ. — Когда мы будем в безопасности, мы будем часами лежать в постели, и я заставлю тебя кончать снова и снова. Я покажу тебе все известные мне позы, и мы придумаем что-нибудь новое. Мы...
Я издаю стон, когда на этот раз она приподнимается ещё выше, скользя вверх, пока только кончик моего члена не оказывается внутри неё, прежде чем она снова опускается на мои колени. — Черт, Эстелла...
— Так, хорошо? — Она прикусывает губу, продолжая покачивать бёдрами и глядя мне в глаза. — Не думаю, что я ещё понимаю, что делаю...