— Спасибо, — шепчу я. — Не знаю, что бы я без тебя делала.
— Если бы не я, тебя бы здесь вообще не было, — мрачно отвечает он. — Но, — добавляет он, прежде чем я успеваю возразить, — я знаю, что сейчас это ни к чему, принцесса. Мы сделали свой выбор, как ты и сказала. И ты права. Вся роскошь в мире не может сравниться с жизнью с таким мужчиной, как Вито. Я это знаю.
Сейчас в его взгляде появилось что-то новое, что-то открытое и незащищённое, чего раньше не было. Я вспоминаю фрагменты того, что он говорил ночью, когда думал, что я могу его не услышать.
— Мне это приснилось? — Тихо спрашиваю я. — Или я действительно слышала, как ты говорил, что всегда любил меня? Что ты не вынесешь, если потеряешь меня?
Себастьян наклоняется и нежно целует меня в мокрый от пота висок.
— Я думал, ты уже знала это, — тихо говорит он. — Но да. Я думаю, что любил тебя гораздо дольше, чем мог признаться себе, Эстелла. Я думаю, что полюбил тебя с самого первого момента, как увидел. Возможно, если бы я не боролся с этим так долго, всё было бы по-другому. А может быть, и нет. — Он бережно поворачивает моё лицо к себе и целует в губы с такой нежностью, что это прикосновение ощущается как легчайшее дуновение его кожи. — Может быть, всё сложилось именно так, как должно было сложиться, и так оно и останется. Может быть, скоро мы будем свободны, и всё будет хорошо.
— Я тоже тебя люблю, — шепчу я, притягивая его лицо к своему и на этот раз целуя его с большей страстью. — Думаю, я тоже любила тебя дольше, чем хотела признать.
Он медленно вдыхает, его рука нежно гладит мои волосы, пока мы медленно целуемся, не имея никаких иных намерений, кроме как быть ближе друг к другу.
— Я люблю тебя больше, чем когда-либо любил кого-либо или что-либо, — шепчет Себастьян мне на ухо. — Не думаю, что я знал, какой может быть любовь, пока не встретил тебя. И это пугает меня, потому что я не уверен, смогу ли быть тем, кого ты заслуживаешь.
— Всё, чего я хочу, это ты, — шепчу я, и мои глаза наполняются слезами. — Только тебя, Себастьян. Не то, что ты можешь мне дать или что ты можешь для меня сделать. Только тебя.
Мы стоим так несколько долгих минут, пока наконец, с неохотой, не отрываемся друг от друга.
— Нам нужно идти, — говорит Себастьян, сожалея о том, что меняет тему. — Я помогу тебе привести себя в порядок, но мы не можем надолго задерживаться.
В домике нет туалета, только пристройка снаружи. Себастьян следует за мной, ожидая, пока я зайду внутрь. Он протягивает мне бутылки с водой, тряпку и мыло, которые он взял в одном из мотелей. Я раздеваюсь догола и стараюсь вымыться как можно лучше, пока он готовит нам овсянку быстрого приготовления из пакетиков, которые он нашёл в одном из шкафчиков.
Это выглядит слишком по-деревенски, но мне, честно говоря, всё равно. Я уверена, что новизна исчезнет, если нам придётся жить так очень долго. Но сейчас для меня важно только то, что я всё ещё жива, и мы всё ещё вместе.
Когда я чувствую себя достаточно чистой, я вытираюсь полотенцем, которое дал Себастьян, и переодеваюсь в сухую одежду. Мы быстро съедаем кушу, а затем Себастьян собирает наши вещи. Он возвращает мне мой пистолет и забирает свой, и мы осторожно направляемся к ожидающей нас машине. Сейчас нет никаких признаков присутствия Вито или его людей, но это не значит, что мы не можем быть застигнуты врасплох в любой момент.
По пути мы останавливаемся в другой аптеке в соседнем городе. На этот раз я захожу туда вместе с Себастьяном. Он придумывает историю о том, как сильно порезался ножом во время похода, когда чистил рыбу. Женщина средних лет за прилавком проявляет излишнее любопытство, спрашивая, зачем нам так много обезболивающих, бинтов и антисептических кремов.
— Ты отличный актёр, — поддразниваю я его, когда мы уходим. — Думаю, она полностью поверила в твою историю.
Себастьян весело улыбается, когда мы возвращаемся в машину.
— Ну что ж, возможно, я учту это в своей следующей работе.
— А ты не думал о том, какой она может быть? — С любопытством спрашиваю я. — Какую работу ты мог бы выполнять по ту сторону границы? — Себастьян пожимает плечами, заводит машину и выезжает на дорогу.
— У нас всё есть на долгое время, принцесса, — уверяет он меня. — Но со временем я, возможно, захочу снова работать. Может быть, я буду заниматься охраной, или консультированием по безопасности.
— Как ты думаешь, я могла бы открыть где-нибудь свою художественную галерею? — С любопытством спрашиваю я.
Себастьян смотрит на меня с улыбкой.
— Я думаю, что, если нам удастся выбраться из этого и начать новую жизнь где-нибудь, то всё возможно.
Мы едем уже несколько часов, останавливаясь только для того, чтобы заправиться и перекусить. Я принимаю столько обезболивающих, сколько могу выдержать, и настоятельно прошу Себастьяна сделать то же самое. Хотя он и беспокоится о том, что у нас могут закончиться таблетки, я напоминаю ему, что у нас есть деньги и мы можем найти такие обезболивающие в любом месте.
— Пока мы не окажемся в таком напряжении, что не сможем остановиться, — возражает Себастьян. Но я вижу, что его плечо болит, и в конце концов он уступает.
Поздно ночью мы пересекаем границу другого штата, всё дальше удаляясь от людей Вито. Себастьян находит нам небольшой мотель у шоссе, расплачиваясь, как обычно, наличными. Номер оказался простым, но чистым, с кроватью королевского размера и ванной, в которой был хороший напор воды.
— Я думаю, что мы сможем добраться до Калифорнии за неделю, — говорит Себастьян, когда мы устраиваемся на ночлег. — Возможно, даже меньше, если мы будем идти быстро и нас не задержат Вито и его люди, которые нас преследуют. После этого мы отправимся в Мексику, где я получу новые документы от своего знакомого, и уже оттуда продолжим путь.
Я прижимаюсь к нему и кладу голову ему на грудь.
— Мне всё равно, куда мы оправимся, пока мы вместе, — шепчу я, ощущая его тепло.
Он нежно целует меня в макушку.
— Мы всегда будем вместе. Обещаю.
Следующие несколько дней проходят в бесконечном потоке автострад и мотелей, каждый из которых кажется нам таким же, как и предыдущий. Наши раны постепенно заживают, и каждую ночь мы лежим обнажённые в постели, тесно прижавшись друг к другу, опасаясь причинить боль, но не в силах отпустить. Я замечаю, как Себастьян постепенно расслабляется, когда мы отдаляемся от Нью-Йорка, хотя он по-прежнему остаётся настороже. Мы оба напряжены, но иногда возникают моменты лёгкости: Себастьян подпевает радио, ужасно фальшивя, мы останавливаемся, чтобы полюбоваться закатом, который превращает небо в оранжево-розовое полотно, придумываем клички для собак, которые, возможно, когда-нибудь у нас появятся.
Мы почти добрались до Колорадо, когда всё пошло прахом.
Мы были на заправке, когда на парковку въехал чёрный внедорожник. Я услышала визг шин и подняла взгляд как раз вовремя, чтобы увидеть, как Себастьян, громко ругаясь, выронил газовую форсунку и побежал к водительскому месту. По тротуару застучали пули, и Себастьян снова выругался, бросаясь внутрь под крики других посетителей.
— Они что, пытаются взорвать всё это чёртово место? — Прорычал он, нажимая на газ и заводя машину. Пуля попала в заднее ветровое стекло, и я вскрикнула, вжимаясь в сиденье, когда Себастьян выехал на дорогу.
— Не думаю, что ему есть до этого дело, — выдохнула я. — Главное, чтобы он вернул меня.
Он никогда не остановится. Моё сердце бешено колотится о рёбра, в уголках глаз выступают слёзы. Я и не осознавала, насколько сильно начала верить, что мы снова свободны, пока Вито снова нас не догнал. И теперь я чувствую, как чувство безысходности угрожает захлестнуть меня.
— Как они нас нашли? — Спрашиваю я, испуганно прижимаясь к сиденью, ожидая услышать звук пуль, бьющих по машине.
— Сейчас это не имеет значения, — отвечает Себастьян, его костяшки пальцев побелели от напряжения, когда он сжимает руль. — Нам нужно оторваться от них.