— Вы не можете! — Повторяю я снова. — Он же умрёт...
— Он уже мёртв, — голос Вито звучит резко и бесчувственно. — Твой драгоценный телохранитель мёртв, Эстелла, и теперь ты моя. Больше никаких глупостей. Мы возвращаемся домой и поженимся через несколько дней. Я больше не собираюсь ждать, чтобы сделать тебя своей. С меня хватит твоего бунтарства. Ожидание только разожжёт его.
— Нет, — шепчу я, задыхаясь. — Нет, я не буду этого делать. Я не буду произносить клятвы. Если ты убил Себастьяна...
Вито притворно надувает губы, явно издеваясь над моим горем.
— Что? Тебе больше не для чего жить? Для меня это не имеет значения, Эстелла, — насмехается он. — Ты произнесёшь клятву, даже если мне придётся сломать тебе все пальцы до единого, чтобы заставить тебя говорить. А когда мне надоест наслаждаться твоим телом, я избавлюсь от тебя. Я не намерен иметь дело с непослушной женой. В конце концов, очень скоро ты мне не понадобишься, когда я унаследую состояние Галло.
У меня перехватывает дыхание. Я в ярости на своего отца из-за его обращения с Себастьяном и того, как он справился с моим браком, но это не значит, что я хочу его смерти.
— Ты собираешься убить его, — выдыхаю я, и Вито качает головой, мрачно усмехаясь.
— Нет, Эстелла. Я планирую подтолкнуть его к тому, чтобы он как можно скорее передал мне наследство. Твой отец уйдёт в отставку, и я стану новым главой семьи Галло. Конечно, с моей прекрасной женой, которая, если она доставит мне слишком много проблем, встретит ужасную судьбу. Возможно, это будет неудачный выкидыш. Что-то, что заставит проявить ко мне сочувствие.
— Другие главы семей никогда не согласятся с этим, — произношу я с гневом, и Вито снисходительно улыбается мне.
— Конечно, они согласятся. Твой отец поможет мне продать статью, которая убедит их в этом. Он сделает это, потому что не захочет, чтобы его драгоценной дочери причинили вред. И теперь, когда твой красивый защитник мёртв, ничто не сможет меня остановить.
Себастьян... Я изо всех сил сопротивляюсь мужчине, который несёт меня, но это бесполезно. Я уверена, что Себастьян знал бы, как поступить в этой ситуации. Он бы нашёл способ вытащить нас отсюда. Но сейчас он мёртв, если верить Вито, и лежит в бурлящем ручье. Я видела, как он упал... Я видела... Нет, я не могу думать об этом сейчас. Если я позволю себе погрузиться в воспоминания, я могу не выдержать, и тогда всё будет потеряно. Мне нужно собраться с мыслями, но это кажется невозможным, потому что горе и паника охватывают меня.
На опушке леса нас ждёт машина: черная, с затемнёнными стёклами. Мужчина, который несёт меня, закидывает меня на заднее сиденье, как мешок с мукой, и дверца за мной захлопывается. Я тут же бросаюсь к двери с другой стороны, но она открывается, и Вито проскальзывает внутрь рядом со мной. Один из его людей садится впереди, а другой рядом со мной. Я оказываюсь зажатой внутри, и слышу, как щёлкают замки, когда водитель заводит машину.
— Веди, — командует Вито, и машина трогается с места, выезжая из леса по грунтовой дороге.
Я сижу в оцепенении, моё сердце бешено колотится. Я действительно начала верить, что мы с Себастьяном сможем преодолеть все трудности. Я думала, что у нас будет жизнь и будущее в другом месте, вдали от всего этого. Но теперь всё рухнуло. Я в объятиях Вито, а Себастьян мёртв. У меня сжимается грудь, лёгкие сдавливаются, и я чувствую, что не могу дышать. Слёзы текут по моим щекам, и хотя мне удаётся сдерживать рыдания, я не могу остановить их. Мне кажется, что моё сердце, всё ещё разбитое и болезненное после смерти Луиса, разбивается во второй раз.
И я понимаю, что уже ничто и никогда не сможет вернуть меня к жизни.
Лес сменяется сельской местностью, и вскоре перед нами возникает самолётный ангар. Когда меня вытаскивают из машины и ведут к ожидающему самолёту, люди Вито окружают меня, лишая возможности к бегству. Хотя я и не уверена, куда бы я могла убежать в такой ситуации. У меня нет денег, и я не знаю, где мы находимся. Я бы не смогла уйти далеко.
Вито подаёт знак одному из мужчин, и тот хватает меня за волосы, оттягивая мою голову назад. Вито приближается и встаёт передо мной с озорной и довольной улыбкой на лице. Я чувствую острый укол в шею сбоку и пытаюсь вырваться из хватки, вцепившейся в мои волосы, но меня только оттаскивают назад, и я вскрикиваю.
— Он любил тебя, я это видел, — непринуждённо говорит Вито, его глаза с ликованием изучают моё лицо. — Твой телохранитель. Я замечал это каждый раз, когда он смотрел на тебя. Как же жаль! — Он отворачивается, сплёвывая на землю. — Такой мужчина, как он, верит, что может быть с такой женщиной, как ты, и что он заслуживает тебя больше, чем я?
Я пытаюсь заговорить, но мой язык словно прилипает к небу. Все мои чувства замедляются, смягчаются, и я чувствую, как моё тело обмякает. Я понимаю, что меня накачали наркотиками, но у меня нет сил сопротивляться.
— Я получу то, что хочу, — решительно заявляет Вито. — Любыми доступными и недоступными путями.
Мир вокруг меня начинает вращаться. Я пытаюсь броситься к нему, освободиться, но мои колени подгибаются, и я чувствую, что падаю. Пара рук подхватывает меня как раз перед тем, как я приземляюсь на асфальт. А потом всё погружается во тьму.
Я просыпаюсь в темной комнате, с трудом открывая глаза и рот. Голова кружится, и накатывает волна тошноты. Прижав руку к глазам, я приподнимаюсь на локте и понимаю, что нахожусь в спальне, которую никогда раньше не видела. Я лежу на огромной кровати, покрытой серым шёлковым одеялом. Вся мебель в комнате выполнена из тёмного дерева, а справа от меня находится большое окно, завешенное тяжёлыми шторами. Я приподнимаюсь ещё выше, проверяя свои силы, и осознаю, что могу сидеть прямо, несмотря на лёгкое головокружение.
С трудом, но мне удаётся встать с кровати и направиться к двери. Подавляя очередную волну тошноты, я хватаюсь за дверную ручку и пытаюсь открыть дверь, но она заперта. Затем я подхожу к окну и раздвигаю занавески. На улице светло, и открывается вид на центр Манхэттена, вид настолько впечатляющий, что у меня возникает мысль, что и из этого окна мне не удастся выбраться.
Я в ловушке.
Я снова подхожу к двери и прижимаюсь к ней ухом. Я слышу, как снаружи двигаются люди, возможно, это смена караула. Вито не хочет рисковать и потерять свой приз раньше времени. Мои ноги подкашиваются, и я отступаю к кровати. Реальность моего положения начинает накрывать меня, и я чувствую, как сжимается моё горло и на глаза наворачиваются слёзы.
Слёзы текут по моему лицу, горячие и неумолимые, а я обхватываю колени руками и прижимаю к ним лоб. Я не знаю, есть ли выход из этой ситуации, откажет ли мой отец Вито и попытается ли спасти меня, если это вообще возможно. Я не представляю, какими ресурсами обладает Вито.
Вскоре раздаётся стук в дверь, и входит охранник с подносом, на котором лежит еда. Это похоже на сэндвич с курицей, авокадо, листьями салата и беконом, а также салат «Цезарь» на гарнир. В любой другой день этот запах мог бы вызвать у меня аппетит. Но сегодня мой желудок отказывается принимать пищу, а паника и страдания этого дня не позволяют мне даже думать о еде.
Охранник молча оставляет поднос и уходит, запирая за собой дверь, прежде чем я успеваю что-либо сказать или позвать на помощь. В любом случае, это не имеет значения. Я знаю, что мне не окажут никакой помощи.
Я смотрю на поднос с едой, а затем в окно, понимая, что не смогу съесть ни кусочка. Я не могу перестать видеть тот последний момент с Себастьяном, его тело в ручье, кровь, которая растекалась вокруг него из раны на ноге. Интересно, он всё ещё там? Должно быть, так и есть. Вито не стал бы утруждать себя поисками его тела. От этой мысли моё сердце сжимается в груди, а по щекам стекают слёзы.
— Прости, — шепчу я прерывисто. — Прости, Себастьян.
Через некоторое время дверь снова открывается, и на этот раз входит Вито. Он переоделся в чистую одежду, на которой нет ни пятнышка грязи или крови. Его внешний вид безупречен, как будто ничего не произошло в лесу. Единственный признак случившегося – это повязка на шее, которая удерживает раненую руку на месте.